Человек и его тень

Старые формовочные машины изготовлялись из отлитых деталей, тяжелых и крупногабаритных; для их обработки требовались станки, каких в Синьцзине и быть не могло. Чжэн Бэнчжун стал прикидывать, нельзя ли изготовить крупногабаритные детали по частям из стального листа, а потом сварить?

Идея была дерзкой и рискованной. Сваривать такие крупные детали — а кто поручится, что они не деформируются? Технические условия очень жесткие, как гарантировать необходимый уровень прецизионности?

Но в условиях уезда Синьцзинь ничего другого делать не оставалось. По экономическому расчету, такая машина по сравнению с прежней снизит стоимость производства кирпича на одну треть.

При утверждении проекта Чжэн Бэнчжуна установили крайне сжатые сроки. Чжэн Бэнчжун сам участвовал практически во всех рабочих операциях. Несколько дней подряд ему пришлось работать круглосуточно, не уходя из цеха.

Чжоу Яохуа теперь разбиралась в положении Чжэн Бэнчжуна лучше, чем он сам. Стоило кому-либо на заводе заговорить об «очкарике», так она сразу же подмечала, какое внимание уделяет провинциальное управление стройматериалов формовочной машине и как рабочие связывают свои надежды на дальнейшее развитие завода опять-таки с этой машиной, но положение самого Чжэн Бэнчжуна ничуть не улучшалось. Чжэн Бэнчжун попытался использовать случай и снова подал разработанный им проект системы управления производством, но Дэн Сюэминь опять положил его в долгий ящик. Девушка страдала и переживала из-за выпавшей на его долю несправедливости. Она умоляла его не глупить и не выходить на сверхурочную работу. Он в ответ только смеялся, она не могла на него сердиться и сама выходила работать вместе с ним.

— Такой уж ты человек заразительный… — пошутила девушка.

С работы они пошли вдвоем. Шли молча. Чжэн Бэнчжун был озабочен, а она не прерывала ход его мыслей. Наконец он замедлил шаг.

— Мы давно вместе работаем, — сказал Чжэн Бэнчжун. — С тобой мне легко говорить обо всем. Одно меня беспокоит, если так и дальше пойдет… — Голос у него дрогнул. Сердце у девушки забилось, ей хотелось услышать, что и как он скажет, и хотелось, чтобы он не торопился, говорил подольше.

Чжэн Бэнчжун остановился, закурил. Она уже давно не видела, чтобы он курил.

— Ни о чем таком я не помышлял и считал, что мне уж никогда не придется об этом думать. Даже сейчас я не уверен, говорить тебе или нет. Как тебя увижу, об этом думаю. Одно скажу — дальше откладывать разговор нам нельзя…

Чжоу Яохуа почувствовала: вот она, решающая минута. Сейчас он скажет, а ей — решать. Чжэн Бэнчжун сказал, что в его личной жизни было два несчастья. В институте ему нравилась девушка, но раз он был привлечен, все лопнуло; а в другой раз, когда он только вернулся в Синьцзинь, одна врачиха ждала его четыре года, но с него так и не сняли ярлык, и она с ним сама порвала. Сможет ли он перенести еще раз такой разрыв? Он больше не мечтает о любви и не надеется на взаимность, но ему просто необходима ясность. «Мне нельзя больше разочаровываться, потому что иллюзий не осталось никаких… Тебе нельзя принуждать себя. Если нет — так нет, но давай порвем пораньше, сразу же, тебе и мне будет лучше».

Чжоу Яохуа живо представила себе его мысли: «Все муки, уготованные человеку, уже выпали на мою долю». Дура она, дура, не сообразила, что среди этих мук была и мука отвергнутого чувства.

Ей самой раньше сватали военного, они тогда пару раз обменялись письмами. Но что такое любовь, она не знала. Ей хотелось быть вместе с Чжэн Бэнчжуном, она его уважала, сочувствовала ему, жалела и надеялась, что он когда-нибудь станет ее опорой… Может быть, это и есть любовь? В сердце ее был только он и больше никто: умный и несчастный, добрый и знающий, всего его она как бы взвешивала на безмене своего сердца, а вот мысли о том, что он принесет лично ей — свет и счастье или горе и муку, — у нее вовсе не было.

Из открытых окон дома на улицу донесся бой часов — пробило три.

— Значит, решено, — сказала она.

— Что? О чем ты говоришь?

— Успокойся, я буду с тобой.

— Правда?

— Правда.

Чжэн Бэнчжун схватил ее за руки и стиснул их. Он был вне себя от счастья, а она была смущена и даже испугана.

Когда они расстались на перекрестке, Чжоу Яохуа поддалась сомнению: а любовь ли это? Другие, когда любят, обязательно говорят сладкие, нежные слова. Она ничего такого не услышала, а порешила раз и навсегда, на всю жизнь.

Горькое счастье дорогой ценой

Кто сказал, что у нас в Китае плохо поставлена информация? Что новости медленно доходят? Кто сказал, что ганьбу не заботятся о счастье других людей? Через день после ночного разговора с Чжоу Яохуа секретарь парторганизации кирпичного завода Т. уже вызвала Чжэн Бэнчжуна на беседу.

Это не был разговор начальника с подчиненным или разнос «правого элемента», а просто личное предупреждение.

— Чжэн Бэнчжун, — сказала она. — Ты бы лучше не впутывал в свое дело Чжоу Яохуа!

А другой секретарь по фамилии Ли одновременно пригласил девушку и сделал ей серьезное предупреждение: