Человек и его тень

Вторично подали давление. Обычно, если в течение двух часов автоклав работал нормально, можно было успокоиться. Но он ходил и четыре, и шесть, и восемь, и десять часов нормальной работы, он никак не мог заставить себя уйти. Только через пятнадцать часов, с трудом передвигая ноги, он вернулся домой.

Дома он понял, что на этот раз рисковал жизнью. Прежде, если бывали неприятности, Чжоу Яохуа вместе с ним шла на завод, и он чувствовал себя спокойнее, зная, что она рядом. На этот раз он ей сто раз подряд повторил оставаться дома — она ждет ребенка, скоро роды.

Домой он вернулся таким усталым, что даже не умылся и не поел, а сразу, не сказав ни слова, повалился на постель. Чжоу Яохуа страдала, но не стала его будить.

Рабочие, встречаясь с Чжоу Яохуа, наперебой хвалили ее мужа.

— Вчера все держалось на твоем «очкарике». Без него — беда! Не обойтись! Тяжело ему далось! Пусть отдохнет пару дней, покорми его повкуснее.

«Хорошо еще, что вы не боитесь похвалить его, — думала она про себя. — Но ведь вы же не управленцы. Просто вам видно, как тяжело ему работается. А работа в счет не идет. Откуда вам знать, какую ношу ему приходится брать на себя?»

В первый раз автоклав взорвался через год после пуска. Значит, и теперь целый год надо опасаться нового взрыва…

Ей хотелось молиться, молиться за себя и за него, за крохотную, нарождающуюся в ней жизнь, которой еще предстояло вступить в этот творимый людьми мир. О, небо, дай нам хоть чувство безопасности, если уж ты не хочешь ниспослать нам счастье…

Жена

Жизнь Чжэн Бэнчжуна текла привычно, а вот в жизни Чжоу Яохуа наступили перемены. Двадцатичетырехлетняя девушка воображала, что после брака посторонние перестанут препятствовать их любви. Конечно, Чжэн Бэнчжун как был, так и остался «правым элементом», но какое отношение это имело к ней самой?

Да, она была столь наивной. Теперь же поняла: на свете стало одним преступником больше, теперь она должна вместе с Чжэн Бэнчжуном отвечать за несуществующее преступление, искупить которое невозможно. К ней прилепился ярлык «жены правого элемента».

На работе она старалась опережать всех остальных. Сверхурочные задания брала больше и чаще других. Она стала очень осмотрительной, потому что к любому пустяку теперь могли прицепиться. Но если раньше ее то и дело хвалили и поощряли, то теперь считалось само собой, что «жена правого элемента» должна вести себя именно так.

Дэн Сюэминь свое постоянное озлобление на Чжэн Бэнчжуна перенес с готовностью и на его жену. Прочие работницы в период беременности пользовались льготами при получении заданий, а на Чжоу Яохуа наваливали тяжелую работу.

Прочие работницы в период кормления грудью выходили только в дневную смену, а ее по-прежнему посылали и в ночную. Нечего делать, она приносила ребеночка в цех и клала рядом с рабочим местом.

Если в цехе случался брак, его записывали всегда на ее имя и производили вычет из ее зарплаты.

— Вышла за тебя, и всего на себе попробовала, и горького, и соленого, и насмешек, и издевательств, — печально сказала она Чжэн Бэнчжуну.

После рождения девочки Чжоу Яохуа больше прежнего стремилась освободиться от несчастья, которое преследовало ее и мужа. Разъяренная жена и мать ничего не боится. Чжоу Яохуа твердо решила: чего бы ни стоило пробить твердыню жестокости, бессердечия и равнодушия ради нормальной жизни хотя бы для своего ребенка.

Чжоу Яохуа: — Вы должны признать факты. Чжэн Бэнчжун вкалывал много лет, все им сделанное — перед глазами, как гвозди, вбитые в доску. Вы его не хвалили, не поощряли, не повышали — так тому и быть, но ведь вы должны понимать, что сделанное им объективно полезно для социализма?

Ганьбу А.: — Неудивительно, что ты вышла за Чжэн Бэнчжуна замуж. У вас обоих язык неправильно подвешен.

Ганьбу Б.: — Стала ему женой, так старайся помочь ему перевоспитаться!

Чжоу Яохуа: — А когда наступит конец этому вашему перевоспитанию? По чему судите? По работе, по поведению или по трудовым успехам? Он сердится, а вы его обвиняете, что он вину не осознал. А я думаю, он сердит как раз потому, что уже давно перевоспитался. Давайте, я запрещу ему встревать в ответственные дела, пусть станет просто рабочим, и я вам гарантирую, он не будет сердиться. Значит, тогда он осознает вину и хорошо перевоспитается?

Ганьбу Г.: — Надо работать на революцию! Нечего торговаться, за революционную работу нечего заламывать цену! А ему, — особенно…

Чжоу Яохуа: — Да какую цену он заламывает? Ни оплаты за сверхурочные, ни премий, ни единого повышения зарплаты, ни на одном собрании ни разу не похвалили. Что он себе выторговал? Да сравните сделанное им и другими. Посмотрите, кто сделал больше?

Ганьбу Д: — Он зазнался, корчит из себя авторитет!

Чжоу Яохуа: — Он против неверных решений, против преступных махинаций, против работы налево! Это у вас и значит, что зазнался, корчит авторитет? Неправильно вы говорите!

Ганьбу Е.: — Идеологическое перевоспитание — дело долгое. Интеллигенции по ее природе свойственны шатания. Чжэн Бэнчжун так и не исправил свои старые недостатки.