Человек из Назарета

– Иосифом меня зовут, – сказал человек, обращаясь к Марии. – И вам это имя должно быть знакомо, да благослови вас Господь. Моя семья из Арифамеи, но мы всегда хотели быть похороненными в святом городе. Поэтому купили место и построили усыпальницу. Большую. Теперь она в вашем распоряжении. Да, печальные времена! Но не будем плакать. Каждый должен делать то, что должен делать. Прочная усыпальница, большая, встроена в скалу. Нужны только носилки да тележка, чтобы привезти его. Покрывало, масло, миро – все это я вам дам. Мы его забальзамируем, как и положено в его…

– У меня есть миро, – сказала стоящая поодаль Мария Магдалина и показала кувшин. – Часть я потратила на его…

– Ты тоже из его семьи? – спросил Иосиф.

– Я была блудницей, – ответила Мария Магдалина, – и торговала своим телом. Деньги, что я скопила, я израсходовала на эту священную жидкость. Тебя оскорбляет это?

– Уверен, – ответил Иосиф с грустной усмешкой, – что его это не оскорбляло.

Дождь прекратился. От земли и влажной травы исходило благоуханье – даже на самой Лысой горе. Голубело вечернее небо, покрытое белыми облаками. Истерзанные тела распятых являли собой печальное зрелище. Снять с крестов попутчиков Иисуса в его последнем земном путешествии было несложно, хотя в подобных случаях всегда возникала трудность с гвоздем, которым ноги прибивали к дереву. Вытащить его бывало сложно, но палачи считали для себя совершенно неприемлемым предложенный кем-то простой способ – взять и просто разрезать ноги ножом. Нет, настоящий палач, палач-профессионал, а не жалкий ремесленник, так никогда не поступит.

Снятых с креста патриотов унесли их плачущие соратники и их женщины. Снятие с креста Иисуса заняло гораздо больше времени, и у некоторых представителей традиционных верований возникло ощущение, что до заката им не справиться. Недюжинная сила, которую Иисус продемонстрировал на самом пороге смерти, позволила достаточно быстро освободить его руки, но нужно было поддерживать тело в вертикальном положении, а тут понадобились и сильные руки, и крепкие веревки, и лестница. Чтобы вытащить нижний гвоздь, потребовались последовательные усилия троих человек, которые, извлекая железо из дерева и плоти человеческой, сломали пару клещей. Мария все это время стояла отвернувшись от чертыхающихся и потеющих мастеров и только вскрикнула непроизвольно, когда услышала звук падения. Да, Малыш Иаков и Иоанн были достаточно сильны и мускулисты, и римляне уважительно выделяли их среди низкорослых евреев, но даже этим двум силачам недоставало сил справиться с немалым весом истерзанного и покрытого засохшей кровью тела, которое грохнулось оземь. Впрочем, в том, что ученики выронили останки учителя, неуважения не было никакого – они сделали все, на что способны, а без веревок и лебедки такую работу выполнить не под силу и дюжине рослых мужчин. Затем умершего на носилках перенесли к подножию холма, где уже ждала присланная Иосифом тележка, запряженная быками, – на ней Иисуса должны были перевезти в фамильную усыпальницу семьи из Арифамеи.

Ученики Иисуса и женщины, сопровождавшие умершего, немало удивились, когда возле усыпальницы увидели священников, а также небольшой отряд римских воинов и двух офицеров, один из которых, младший, был командиром отряда, а другой, старший, явился, чтобы присутствовать на захоронении в качестве официального представителя римской власти. Иосиф Арифамейский благоразумно покинул место захоронения на своей тележке, но его слуга незамедлительно прибыл с покрывалами и бальзамическими средствами. Вскоре завернутое и обработанное ароматическими веществами тело Иисуса было готово к погребению, но путь в усыпальницу преграждал камень – столь огромный, что ученики не смогли его сдвинуть. Римляне же ворчали, что это не их дело – толкать камни. И тогда Зера (а кто же еще?), присутствовавший здесь же, воспользовавшись собственным кошельком, заплатил солдатам, и вскоре изрядно вспотевшие и ругающие Израиль на чем свет солдаты сдвинули камень, заслонявший вход в склеп. Тело Иисуса было внесено внутрь, положено на каменное ложе, после чего вход вновь закрыли тем же чудовищных размеров и веса камнем.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Зера. – Могу сказать, все кончено.

– Это ты так можешь сказать, – с самым свирепым видом проговорил Малыш Иаков.

– А ты, – сказал, обратившись к нему, Зера, – думаешь, я полагаю, о каком-то хитром жульничестве? Так знай: эти солдаты станут охранять склеп день и ночь, а потому у всех у вас не будет никакой возможности его открыть. Я же, вместе с другими священниками, буду постоянно навещать это место. Так что повторяю: все кончено!