Человек из Назарета

Женщины вернулись на постоялый двор. Малыш Иаков и Иоанн пошли пешком по дороге в Вифлеем к месту, где нашли укрытие и, к стыду своему, как многие говорили, залегли «на дно» остальные ученики Иисуса. Впрочем, поступили они так скорее из благоразумия, чем из страха. Ученики вполне могли бы остаться в летнем домике Гефсиманского сада, но никто (хотя, конечно, вы помните, что я говорил несколькими страницами ранее) не пожелал туда возвращаться. Добрый Никодим понимал, что это некогда благословенное местечко превратилось для них, как, собственно, и для него, в место горя и предательства, а потому предложил ученикам Иисуса временно укрыться на старой ферме, которую до этого долгое время пытался продать. Когда начался Шаббат, все оставшиеся вместе девять учеников сидели за столом, мрачно покусывая костяшки пальцев и едва притрагиваясь к лежащему на столе черному хлебу. Они страшно беспокоились о Малыше Иакове, а также Иоанне. Запах их собственных тел был им ненавистен. Фаддей вдруг извлек несколько звуков из своей флейты.

Матфей едва не зарычал:

– Заткнись со своей музыкой!

Фаддей извинился, вытряхнул слюну из инструмента и пояснил:

– Эту мелодию я играл на похоронах одной девушки, которую он… Ну, вы помните! Кстати, играть на флейте в Шаббат не запрещено. Это не работа.

– Вопрос вот в чем, – проговорил Матфей. – Что мы будем делать?

– Как бы там ни было, – отозвался Варфоломей, – до конца Шаббата делать все равно ничего нельзя.

– Он хочет сказать, – пояснил Иаков, – что мы будем делать, если… если все это неправда и он… Ну, вы понимаете!

– Он сделает это! – воскликнул Петр. – Вы что, разучились верить?

– Нам следовало всем пойти туда, – сказал Симон. – А не только Иоанну и Малышу Иакову. Странно только, почему другой Иаков здесь. Вы же с ним одно целое – куда ты, туда и он. Хотя, конечно, так было до всех этих серьезных событий!

– Я был болен, – мрачно заявил Иаков. – Все же видели. Желудок скрутило так, что я двинуться не мог.

– Пора бы им вернуться, – сказал Фома. – Если их, конечно, не…

– Мы бы услышали, – отозвался Петр. – Даже здесь. Одна из женщин, наверное, могла бы нам сообщить.

– Женщины не прятались, – проговорил Филипп. – Оставались до самого конца.

– А ты сочини про все это песню, – резко проговорил Матфей. – И пусть главным словом в ней станет предусмотрительность. Наша цель – сохранить и пронести слово учителя дальше. Не дай Бог, нас убьют, и кто же тогда сделает это за нас? Для трусости всегда найдутся оправдания. Но трусость – она и есть трусость. Я иду в город. Кто со мной?

– В Шаббат запрещены любые путешествия, – сказал Фаддей.

– Нас это никогда не останавливало, – возразил Андрей.

– Все сделано как надо, – сказал Матфей. – О нем позаботился один из верующих. Забрал тело и устроил похороны.

– Да, он похоронен, – кивнул Петр. – Должен был, во всяком случае. Только один Бог знает где.

Андрей откашлялся и проговорил:

– Мы поступили – хуже некуда.

– Это я поступил хуже некуда! – горестно воскликнул Петр. – О Господи, прости меня!

– Хватит уже! – выпалил Фома. – Довольно, наслушались!

– Мы все поступили не лучшим образом, – сказал Варфоломей. – Но он знал, как мы себя поведем! С самого начала знал!

– Что нам следует сделать, – сказал Филипп, – так это подождать, пока нам будут даны указания. То есть подождать Йом-Ришон, первого воскресенья. Делать что-то в Шаббат нет никакого смысла.

– Но где, в конце концов, эта парочка? – воскликнул Петр. – Какого черта с ними могло случиться?

Наконец, прямо перед тем как наступила полночь, явились усталые и измотанные Иоанн и Малыш Иаков. Последовали объятия, полились слезы, были вознесены слова благодарности небесам. Прибывшие рассказали свою историю. Прочие выслушали ее молча, не перебивая. Наконец Иоанн сказал:

– Есть ли что-нибудь поесть? Мы умираем с голода.

– Вода и немного черствого хлеба, – отозвался Иаков.

– Там, снаружи, бегают два цыпленка-заморыша, – сказал Малыш Иаков. – А здесь, как я вижу, есть ржавый котел. Можно сделать тушеного цыпленка.

– А как же Шаббат? – спросил Петр. – А закон, данный Моисеем?

И тут Иоанн возвысил голос, мощь которого столь резко контрастировала с видом его ладно скроенного, но не очень крупного тела:

– Нет, вы недостойны Царства Божьего! Как же вы быстро все забываете! Не человек был создан для субботы, но суббота для человека! Стоило ему покинуть нас, и – все? Вы уже не чувствуете себя христианами? Неужели ни у кого недостает смелости и силы воли?

– Что это за словечко ты сейчас произнес? – поинтересовался Варфоломей. – Похоже на латынь.

– Само вылетело, – отозвался Иоанн. – Должны же мы как-то себя называть! Ну и кто пойдет придушить этих цыплят?

– Я их приготовлю, – предложил Малыш Иаков. – А уж по части удушить – здесь Матфею равных нет!

До учеников постепенно начинало доходить, что жизнь их потекла по совершенно новому руслу. Правда, Фома, покусывая найденную невесть где косточку, сказал:

– Да, видно, привыкнем жить одни, самостоятельно, мы не сразу. Итак, это будет наш первый ужин без него.