Человек неразумный

– А то и нет? Ты же знаешь, что все живые существа бьются насмерть за источники энергии. Это тебе любой биохимик-биофизик скажет. А для нас, для людей, источник энергии – это деньги. Нравится это тебе или нет, но абсолютно каждый полноценный мужик стремится постоянно и всю жизнь, до самого последнего вздоха, увеличивать свои денежные запасы. Да ты посмотри, разве не так же ведёт себя и каждый капиталист, и каждый банк, да и каждое государство? Жадность – вот главный да, фактически, и единственный движитель нашего прогресса – и технического, и научного. Подумай, Слава, сама судьба даёт тебе возможность забить свои закрома на много лет вперёд. Такой случай выпадает человеку за жизнь только раз, а таким, как ты, он, вообще, никогда не выпадает.

«А чем, собственно, «полноценный мужик» Драганова отличается в своих устремлениях от вполне заурядной мартышки? – спросил себя Заломов. И сам же ответил: – Да мелочами. Драгановский мужик стремится забить до отказа свои банковские ячейки, а мартышка – свои защёчные мешки. А где же воспеваемое Аркадием Павловичем неискоренимое стремление к совершенству, гармонии и красоте? Где та таинственная, вечная и необоримая тяга к познанию окружающего мира? к поиску его первоначал? Похоже, все эти устремления человеческого разума Егор Петрович как-то сумел в себе подавить. А может быть, их у него никогда и не было? Неужто тяга к высокому дана не всякому!?» – ясно, что всё это Заломов произнёс про себя, а вслух он сказал иное:

– Как я понимаю, наша работа будет засекречена.

– Абсолютно.

– И значит, я не смогу публиковаться и обсуждать свои результаты с единомышленниками. И главное, я не смогу совершенно спокойно, с чистой совестью и с тем упомянутым вами удовольствием отдаваться науке. Ведь учился-то я и жил несколько лет впроголодь не для того, чтобы большие деньги из политиков выбивать.

– Владислав, да не вибрируй ты и не лезь в бутылку! Наука не секс, и ты не баба. Тоже мне, нашёл, чему отдаваться. И вообще, кончай всю эту интеллигентскую тягомотину. Впрочем, сейчас мы с тобой оба пьяные. Продумай всё завтра. Посоветуйся со своею мулаткой и не уподобляйся одной из тех гадюк, – шеф мотнул головой в сторону выжженного российского герба.

– До свидания, Егор Петрович, – сказал Заломов, вставая, – я не уверен, что приму ваше предложение. К тому же, как вы собираетесь развивать это исследование, если мы даже не знаем формулы КСК?

– Тоже мне, нашёл проблему! Да ежели наш КСК пойдёт и мышам на пользу, дак я в момент отыщу химика, который мне эту краску в два счёта расшифрует, даже ежели её всего с полграмма останется. А кстати, сколько её у тебя осталось?

– Да ещё грамм восемь-десять будет.

– Ну вот, Владислав, а ты боялся. Ох, Слава-Слава, ох, обдумай всё. Пойми, мы у них под колпаком.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Заломов и двинулся к выходу.

Хозяин продолжал сидеть. Ему было неприятно признать, что не смог убедить молокососа, а, главное, не смог его понять. «Почему не сработали многократно проверенные приёмы? И откуда, вообще, свалился на мою голову этот мозгляк?» – спросил себя Егор Петрович и наконец поймал ту единственную и такую простую мысль, объясняющую вроде бы всё: «Да этот Заломов – змеёныш, выкормленный питерскими сионистами-русофобами! И его нужно немедленно отстранить от работы с краской. Впрочем, зачем отстранять? Достаточно положить эту краску в сейф и выдавать ему по чуть-чуть на каждый опыт».

– Эх, Слава-Слава, видит Бог, я сделал всё что мог, – не вполне членораздельно прохрипел Драганов, но Заломов уже спускался по лестнице.

Драгановский прогноз погоды оказался верным – на улице шёл слабый дождь. В мокром асфальте отражались фонари. Заломову вспомнился Ленинград, давно не видел он отражения огней в асфальте. Прохладный дождь понемногу отрезвлял, и весь разговор в коттедже начинал казаться чудовищным бредом. Заломова смущало, раздражало и настораживало очевидное противоречие между образом мыслей шефа и «духовностью» на книжных полках его домашнего кабинета. Пары Васпуракана мешали думать, но Заломов не мог не думать.

– Драганов совсем не похож на человека, разделяющего так называемые христианские ценности. Он явно не боится греха, непомерная гордыня видна в каждом его слове, в каждом жесте. А как относиться к тому, что Кедрин – подпольный раввин, выполняющий указания таинственного зарубежного центра? Что это? Намеренная ложь или паранойя? – Скорее ложь. Да и антирусская генетическая программа Пентагона выглядит весьма сомнительной. Русские, вобравшие в себя кровь многих десятков народов и народностей Евразии, слишком неоднородны, чтобы отыскать у них какие-то особые, чисто русские гены. Боже, за какого же простака он меня держит! Он, видимо, решил, что если я стопроцентный русский, так значит, я истый патриот и, уж конечно, антисемит. Вот Драганов и разыграл спектакль, чтобы показать мне, что он в доску свой, и что я должен безоговорочно исполнять все его указания.