Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

О том, как менялся социальный состав пациенток, к примеру, позволяют проследить отчеты родильного отделения Смоленской земской больницы. Вплоть до середины 1880‐х годов количество рожениц в родильном отделении Смоленска не превышало 100 человек в год. Значительный рост числа клинических родов наблюдался в 1890‐е годы, достигнув к началу века 369 рожениц в год[1243]. Услугами отделения пользовались как горожанки, так и уездные жительницы, на долю которых приходилось около половины деторождений. Скачок в числе родовспоможений в Смоленской губернии наблюдался в 1908–1911‐м годах. В последних отчетах за 1915 год было зафиксировано 1017 деторождений. С началом Первой мировой войны число пациенток отделения выросло по причине того, что уровень благосостояния населения снизился (многие не могли оплатить услуги частнопрактикующих акушерок), появились беженцы. Кроме того, оказали влияние и такие факторы, как эмансипация женщин и десакрализация сексуальности. Менялся социальный состав рожениц. Если в первые десятилетия существования отделения за помощью в него обращались бедные слои населения, «несостоятельный рабочий элемент», то в 1910‐е годы пациентками становились женщины из обеспеченных семей, жены чиновников, офицеров[1244]. Однако в общей статистике деторождения процент женщин, пользовавшихся услугами родильных стационаров, был незначительным. Если судить по статистическим отчетам за 1913 год из 96 177 беременных в Смоленской губернии больничной помощью сумели воспользоваться чуть больше 2000 женщин, что составляет всего 2 % рожениц[1245].

Повседневная жизнь пациенток родильной клиники

Первые отрывочные свидетельства о повседневной жизни рожениц в стенах родильных домов датируются концом XVIII века. В родильный госпиталь при Повивальном институте в Санкт-Петербурге роженицы принимались в любое время дня и ночи и могли оставаться в госпитале до полного «выздоровления». Как и в любом медицинском заведении, жизнь обитательниц родильного госпиталя подчинялась строгому расписанию: подъем, утренний туалет, молитва, прием пищи. В клинике было заведено любопытное правило: все беременные должны были «дневать у рожениц», что предполагало обмен определенными знаниями, навыками, а также помощь в уходе за младенцем и его пеленании[1246]. Первоначально не было ограничений на посещение рожениц и родильниц родственниками. Запрет накладывался на передачу домашней пищи, лекарств и белья.

Первые родильные клиники были ориентированы исключительно на оказание услуг по родовспоможению, поэтому роженицы прибывали в отделение не заблаговременно, а непосредственно с наступлением схваток. Многие из беременных не успевали добраться до стационаров, роды проходили в буквальном смысле «в дороге», в связи с чем в медицинских отчетах выделялась категория «уличных родов».

С развитием клинического родовспоможения, прежде всего с появлением сети частных клиник, беременным стали предоставлять услугу непосредственного наблюдения перед родами. За отдельную плату их могли разместить в родильном отделении. Замужние женщины, выбрав роды в стационаре, заранее договаривались о предоставлении им одиночной палаты, куда их отвозили мужья при приближении срока[1247]. К началу XX века в родильные клиники все чаще стали принимать женщин «заблаговременно» до наступления родов. При родильных отделениях, располагавшихся при учебных заведениях, был открыт прием для беременных. Это было сделано не столько для оказания каких-либо пособий, организации ухода за беременными, сколько с целью наблюдения за ними в качестве «обучающего материала». Научная медицина патологизировала беременность, превращая ее из естественного процесса в болезненный и опасный для здоровья женщины и плода. Женщина попадала под врачебный контроль до непосредственного наступления родов.

С институционализацией клинического родовспоможения стандартизировались прием и содержание рожениц. Посещение родственников было ограничено. Поддержать роженицу могли только семьи, способные оплатить одиночную палату. Косвенные подтверждения находим в мемуарной литературе:

Позавчера был Мамин. Когда я упрекнул его в том, что финал его романа «Золото» сильно запутан, он стал извиняться: «Я дописывал его в больнице, когда в соседней комнате рожала моя жена»[1248].

Прибывших женщин встречал дежурный, в случае «незаконной» беременности разрешение на размещение давал сам врач. Женщинам выписывался билет, в котором сообщалось, в какие сроки они должны будут приехать в стационар. Если прибывало несколько рожениц, а свободных кроватей было недостаточно, то практиковался прием женщин по жребию[1249].