Читаем Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени полностью

Наблюдавшиеся тенденции повышения оперативных вмешательств в родовспоможении объяснялись различными причинами, но прежде всего тем, что развитие акушерской науки, клинических родов было тесно связано с внедрением новых техник и технологий. Безусловно, возможность проведения оперативных вмешательств могла спасти жизнь женщин при трудных родах, облегчала их страдания. Но нужно учитывать и другую сторону наметившегося процесса. Хирургические вмешательства нередко отражали интересы врачей, так как позволяли демонстрировать превосходство стационарного акушерства и усиливать авторитет врачей перед лицом повивальных бабок. Оперативное акушерство стало ключевым преимуществом в формирующейся технократической модели родов, где женщина была не активной участницей, а объектом для совершения медицинских процедур. Среди оперативных вмешательств были распространены: искусственное вскрытие плодного пузыря, различные внутренние повороты («поворот на ножку»), с конца XIX века в практику клинического родовспоможения входили операции кесарева сечения, краниотомия, операция Порро (абдоминальное кесарево сечение с ампутацией матки), выжимание плода, «прободение головки» и др.

Распространенные среди повитух оперативные пособия в виде прокола плодного пузыря в стационаре стали выполнять с помощью специальных инструментов и в условиях соблюдения правил асептики и антисептики. При крайнем затруднении прохода плода через родовые пути использовались техники наложения щипцов, формы которых в условиях стационара были многообразными. Наиболее частыми в использовании были щипцы Лазаревича, Симпсона, Левре, Брауна, Буша, Зейферта. Наличие в родильных клиниках акушерских щипцов, которыми не располагали повивальные бабки, практиковавшие на дому (эта манипуляция не входила в их профессиональные навыки), было важным аргументом в пользу того, чтобы отправляться в стационар при затруднительных родах. Наложение щипцов могло стать единственным способом спасения жизни женщины.

В условиях родильного стационара самыми распространенными акушерскими процедурами и операциями были: наложение щипцов Лазаревича (инструмент для извлечения плода, представляющий собой прямые щипцы с параллельными браншами, в остальных моделях бранши пересекались), «поворот на ножку», чревосечение, эмбриотомия (раздробление плода с последующим его извлечением через родовые пути). В современной гинекологии акушерскую манипуляцию «поворот на ножку» не применяют, заменив ее кесаревым сечением. В прошлом «поворот» использовался при косом и поперечном положении плода. Сама процедура состояла во введении специалистом руки в полость матки, поиске и захвате ножки плода (иногда при помощи специальной нити или ремня), повороте плода «на ножку» и извлечении. Эта манипуляция была достаточно опасной, ее частым результатом становилась смерть роженицы или младенца. Для акушерских операций врачи конструировали новые технические приспособления в виде операционных столов и кресел. Предлагались всевозможные варианты: от горизонтальных до кресел, в которых женщины располагались вниз головой.

В женской автодокументалистике XIX века крайне редко описывался опыт деторождения в акушерских клиниках. Самые сильные страхи женщин были связаны с применением хирургических инструментов. Тяжелую картину родового процесса описывала Л. Д. Менделеева-Блок:

Четверо суток длилась пытка. Хлороформ, щипцы, температура сорок, почти никакой надежды, что бедный мальчик выживет… Я лежала: передо мной была белая равнина больничного одеяла, больничной стены. Я была одна в своей палате и думала: «Если это смерть, как она проста…». Но умер сын, а я нет[1282].

Она испытала все возможные осложнения, сопровождавшие роды: неправильный выход ребенка, требующий наложения щипцов (что особенно пугало рожениц), родильную горячку после родов, отсутствие молока и, самое страшное, гибель ребенка. Из воспоминаний Н. А. Миротворской:

Скопин. Сегодня мы были у Лаговых. Лиза приехала из больницы. У нее родился ребенок – девочка, которую назвали Верой. Через шесть дней после родов Лизе позволили выйти из больницы. Лиза похудела, побледнела. Она нам рассказывала про процесс родов. Какие страдания!.. «Их ни с чем сравнить нельзя», – говорит Лиза[1283].

Перейти на страницу:

Все книги серии Гендерные исследования

Кинорежиссерки в современном мире
Кинорежиссерки в современном мире

В последние десятилетия ситуация с гендерным неравенством в мировой киноиндустрии серьезно изменилась: женщины все активнее осваивают различные кинопрофессии, достигая больших успехов в том числе и на режиссерском поприще. В фокусе внимания критиков и исследователей в основном остается женское кино Европы и Америки, хотя в России можно наблюдать сходные гендерные сдвиги. Книга киноведа Анжелики Артюх — первая работа о современных российских кинорежиссерках. В ней она суммирует свои «полевые исследования», анализируя впечатления от российского женского кино, беседуя с его создательницами и показывая, с какими трудностями им приходится сталкиваться. Героини этой книги — Рената Литвинова, Валерия Гай Германика, Оксана Бычкова, Анна Меликян, Наталья Мещанинова и другие талантливые женщины, создающие фильмы здесь и сейчас. Анжелика Артюх — доктор искусствоведения, профессор кафедры драматургии и киноведения Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения, член Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ), куратор Московского международного кинофестиваля (ММКФ), лауреат премии Российской гильдии кинокритиков.

Анжелика Артюх

Кино / Прочее / Культура и искусство
Инфернальный феминизм
Инфернальный феминизм

В христианской культуре женщин часто называли «сосудом греха». Виной тому прародительница Ева, вкусившая плод древа познания по наущению Сатаны. Богословы сделали жену Адама ответственной за все последовавшие страдания человечества, а представление о женщине как пособнице дьявола узаконивало патриархальную власть над ней и необходимость ее подчинения. Но в XIX веке в культуре намечается пересмотр этого постулата: под влиянием романтизма фигуру дьявола и образ грехопадения начинают связывать с идеей освобождения, в первую очередь, освобождения от христианской патриархальной тирании и мизогинии в контексте левых, антиклерикальных, эзотерических и художественных течений того времени. В своей книге Пер Факснельд исследует образ Люцифера как освободителя женщин в «долгом XIX столетии», используя обширный материал: от литературных произведений, научных трудов и газетных обзоров до ранних кинофильмов, живописи и даже ювелирных украшений. Работа Факснельда помогает проследить, как различные эмансипаторные дискурсы, сформировавшиеся в то время, сочетаются друг с другом в борьбе с консервативными силами, выступающими под знаменем христианства. Пер Факснельд — историк религии из Стокгольмского университета, специализирующийся на западном эзотеризме, «альтернативной духовности» и новых религиозных течениях.

Пер Факснельд

Публицистика
Гендер в советском неофициальном искусстве
Гендер в советском неофициальном искусстве

Что такое гендер в среде, где почти не артикулировалась гендерная идентичность? Как в неподцензурном искусстве отражались сексуальность, телесность, брак, рождение и воспитание детей? В этой книге история советского художественного андеграунда впервые показана сквозь призму гендерных исследований. С помощью этой оптики искусствовед Олеся Авраменко выстраивает новые принципы сравнительного анализа произведений западных и советских художников, начиная с процесса формирования в СССР параллельной культуры, ее бытования во времена застоя и заканчивая ее расщеплением в годы перестройки. Особое внимание в монографии уделено истории советской гендерной политики, ее влиянию на общество и искусство. Исследование Авраменко ценно не только глубиной проработки поставленных проблем, но и уникальным материалом – серией интервью с участниками художественного процесса и его очевидцами: Иосифом Бакштейном, Ириной Наховой, Верой Митурич-Хлебниковой, Андреем Монастырским, Георгием Кизевальтером и другими.

Олеся Авраменко

Искусствоведение

Похожие книги

100 знаменитых памятников архитектуры
100 знаменитых памятников архитектуры

У каждого выдающегося памятника архитектуры своя судьба, неотделимая от судеб всего человечества.Речь идет не столько о стилях и течениях, сколько об эпохах, диктовавших тот или иной способ мышления. Египетские пирамиды, древнегреческие святилища, византийские храмы, рыцарские замки, соборы Новгорода, Киева, Москвы, Милана, Флоренции, дворцы Пекина, Версаля, Гранады, Парижа… Все это – наследие разума и таланта целых поколений зодчих, стремившихся выразить в камне наивысшую красоту.В этом смысле архитектура является отражением творчества целых народов и той степени их развития, которое именуется цивилизацией. Начиная с древнейших времен люди стремились создать на обитаемой ими территории такие сооружения, которые отвечали бы своему высшему назначению, будь то крепость, замок или храм.В эту книгу вошли рассказы о ста знаменитых памятниках архитектуры – от глубокой древности до наших дней. Разумеется, таких памятников намного больше, и все же, надо полагать, в этом издании описываются наиболее значительные из них.

Елена Константиновна Васильева , Юрий Сергеевич Пернатьев

История / Образование и наука
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы