Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

Анестезия. Медикализация деторождения выражалась в стремительном проникновении в родильную клинику средств обезболивания. Оперативное акушерство утверждалось благодаря появлению анестезии. Впервые наркоз при родах применил шотландский акушер Джеймс Янг Симпсон в 1847 году. Первоначально он использовал эфир, а затем хлороформ[1304], смачивая им платок, который подносился к лицу пациенток. Вскоре эта процедура была применена акушером Джоном Сноу в 1853 году во время родов королевы Виктории, что сделало само обезболивание привлекательным среди аристократических кругов. В середине XIX века в России во врачебном сообществе встречалось применение народных средств, снимавших боли. В частности, использовалась «спорынья внутрь»[1305], хотя к концу XIX века употребление подобного средства уже не встречалось. Если в условиях домашних родов врачи на свое усмотрение могли дать легкое обезболивающее женщинам, то в родильных клиниках это становилось нормой. Не было жестких стандартов относительно средств обезболивания. К концу XIX века для обезболивания в условиях стационаров применялся чаще всего хлороформный наркоз, а также эфир, морфий, опий[1306]. Для хлороформирования была изобретена специальная маска. Обезболивание, приводившее пациенток в бессознательное состояние, несомненно, имело преимущество в части избавления женщин от страданий. Роженицы, пользовавшиеся услугами стационарных родов, могли обращаться к врачу провести обезболивание в страхе перед предстоящими схватками, даже если сама беременность протекала абсолютно нормально. К примеру, причиной применения обезболивания могла быть просьба женщины:

Доктору Бурлакову пришлось применить хлороформенный наркоз по настойчивому требованию роженицы, которая просила о безболезненном проведении родов, отчасти из боязни перед родовыми болями, отчасти же из‐за своей нервозности[1307].

Наркоз превращал роженицу в «идеальную пациентку». Хлороформирование позволяло врачам проводить комплекс медицинских манипуляций, лишая женщину активной роли в родах.

О смертности женщин в родильных отделениях

При распространении научного, профессионального акушерства врачи обратили особое внимание на показатели смертности женщин при родах. Статистические данные часто использовались как важнейшее доказательство опасности народного, традиционного родовспоможения, символом которого выступали деревенские необразованные повитухи.

Врачи сообщали о высокой смертности при родах, полагая, что только распространение профессионального акушерства способно изменить ситуацию[1308]. Однако анализ разрозненной статистической информации первой половины XIX века показывает, что женщины умирали не столько при самих родах, сколько от послеродовых инфекций. Указания врачей на высокую смертность в родах без привлечения профессионалов были преувеличенными. В отчетах повивальных бабок крайне редко встречался смертельный исход рожениц или младенцев. В большинстве случаев роды «совершались силами самой природы» и «имели благополучный исход». Анализ отчетов городового акушера Василеостровской части Санкт-Петербурга Сергея Громова за 1824–1825 годы показал, что число мертворождений не превышало 5 % от принятых родов[1309]. В то же время процент смертности в родильных отделениях мог доходить до 20 %. В связи с этим убежденность, что профессиональное акушерство существенно снижало риски смертности в родах, относительна. Стационарные роды снижали риск занесения инфекций в женский организм и, как следствие, опасность родильной горячки.

Статистические данные по материнской смертности имеют множество погрешностей, что осложняет выводы. Главный источник фиксации смертности женщин при домашних родах – метрические книги, так как чрезвычайно малое число женщин обращалось в родильные отделения. Священник делал запись «умерла от родов», даже если смерть наступала вскоре после родов. В связи с этим сложно классифицировать, от чего, собственно, умирала женщина: от послеродовых инфекций или в результате малоквалифицированной помощи при родах.