Человек сидящий

Очень скоро Гарик стал завхозом в отряде, старшим над сотней зэков. Для своих пятидесяти лет он был силен, бояться не умел, но при этом осторожен и умен. Уважение пришло к нему быстро, и он умело им пользовался.

Пути Максуда и Гарика должны были пересечься. По мелочам это происходило, Максуд бродил и по его бараку, искрило, как без этого, но взрывы обходили стороной. Гарик не прогибался, отстаивал сидельцев, которых безопасник пытался актировать на взыскание. Максуда стало это раздражать.

Первый месяц лета выпал жарким, и Гарик, получив добро от хозяина, затеял небольшой ремонт — обшивку стены барака снаружи. Барак ставили зэки, и стены продувались насквозь, это был непорядок, Гарик такого не любил. Кто сколько мог скинулись, втридорога, а какие еще могут быть варианты для зэка, закупились необходимым и начали работу.

Максуд принял решение. Пришло время поставить на место дерзкого зэка.

Как-то днем, когда трое подопечных Гарика под его присмотром возились с обшивкой, мучаясь с кривыми стенами, в локальный участок барака зашел Максуд.

— Чего это они у вас без курток? — спросил он у Гарика, подойдя к нему вплотную.

Зэки действительно сняли их, в жару администрация закрывала на это глаза для «осужденных, занятых на ремонтных работах».

— Так хозяин не против, парни на зону работают, — сверху вниз отвесил Гарик. Он был уверен в своей правоте.

Но Максуд был настроен на результат.

— Всех забираю в дежурную часть, с вас объяснение, — заикаясь высказался он и увел строителей.

Нарушение формы одежды означает безусловное наказание. Снять на улице куртку, в обиходе — лепень, грозит ШИЗО.

Курирующий отряд опер был на месте, Гарик дошел до него, и вопрос был решен незамедлительно; Максуду в очередной раз объяснили, что он дурак, и ремонт продолжился.

Жесткий нокдаун Максуд пережил стойко. Не привыкать. К вечеру он запустил план «Б».

В 22:00 каждый зэк за исключением ночных дневальных и работающих в ночные смены должен быть на шконке. Иное трактуется как злостное нарушение распорядка дня. Наказание неминуемо. Но отбой невозможен без вечерней проверки. Идет она с 21:00 и как получится.

Максуд в этот вечер взял ящик с личными карточками отряда Гарика и пришел к нему на проверку за пятнадцать минут до отбоя. Гарик был на взводе. Отряд построился, и Максуд приступил к мести. Каждого зэка он подзывал к себе и выслушивал фамилию, имя, отчество, год рождения, статью, начало и конец срока. Он наслаждался моментом. После отбоя он мог каждого наказать за то, что тот еще не спит. Но он не знал, на что способен старый мент из 90-х.

Ровно в 22:00, когда треть отряда прошла проверку, Гарик отправился в барак. Зайдя в него, он нажал звонок, оповещавший о режимных, да и просто важных событиях.

— Отбой, — проорал он.

В отряде не нашлось тех, кто не осознавал, что, когда командует Гарик, надо просто делать так, как он говорит. Для непонимающих у него в каптерке имелась изготовленная в столярном цехе дубинка, на которой было вензелями выжжено: «Палка-воспиталка». Пользовался Гарик ею редко, но очень умело, травм не наносил, но понимание вселял.

Через минуту отряда перед Максудом не было. Все умывались и укладывались.

— Что вы делаете, вы что, я вас, я тебя, да ты кто вообще, — заверещал Максуд в сторону Гарика.

— Иди сюда, — спокойно ответил тот и завел его к себе в каптерку, закрыв изнутри дверь.

Несколько минут отряд слушал, как Максуду объясняют, что зэки — тоже люди, что проверку надо проводить вовремя, что ему надо прекратить курить анашу во время работы. Были вскрикивания. Люди ликовали от услышанного, но, как выяснилось на следующий день, никто ничего не слышал.

Дверь каптерки открылась, и Максуд побежал. Бежал он в дежурную часть. Гарик пошел к себе. Раздеваться не стал, достал сигарету и открыто закурил в ожидании спецназа. Но ничего не произошло. Совпало так, что Максуд надоел всем.

Утром Гарика вызвали в штаб. Провожали его тревожно. Все понимали, что оттуда он может уйти сразу в ШИЗО и обратно уже не вернуться. Какой бы ни был Максуд, он — сотрудник и бить его нельзя.

Через час Гарик вернулся. Ремонт продолжили. Этот ремонт и решил вопрос. Через неделю ожидали очередную проверку, и стена барака оказалась важнее задницы Максуда с парой длинных синяков от воспиталки.

Нет, Максуд не изменился. Через пару недель снова начал пытаться лютовать. Но люди уже не боялись, не несли подношений и не просили. Он стал просто безопасником, которого наказал зэк и тому ничего за это не было.

Скоро ему сорок, выслуга и пенсия. Он выйдет к людям, этот Максуд. А там уже и Гарик, он вышел по УДО, и сотни других, кого он мучил безнаказанно.

Будучи обычной бесполезной дрянью.

Котёнок

Ночь, небо, тишина. Я нашел их в лагере через полгода.

Теперь я хожу встречать ночные смены и веду их в барак, а это за полночь.

У меня есть «ноги» — пропуск на право прохода по зоне: зэк не может ходить сам, его должен водить другой зэк, с «ногами».