Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда

И поэтому в среду утром, когда он у входа в клуб крепко держал за лацканы пальто лорда Кейтерэма и рассуждал о мемуарах Стилптича, ему и в голову не могло прийти, что «Грэнарт Касл» еще накануне пришвартовался к причалу в Саутгемптоне.

В два часа дня во вторник Энтони Кейд, путешествующий под именем Джимми Макграта, сошел с поезда на вокзале Ватерлоо, подозвал такси и после минутного размышления велел шоферу ехать в отель «Блиц».

— Он должен быть довольно приличным, — пробормотал себе под нос Энтони, с интересом глядя в окно такси. В Лондоне он не был четырнадцать лет.

Устроившись в отеле, он вышел прогуляться по набережной Виктории[116]. Приятно снова оказаться в Лондоне. Конечно, за эти четырнадцать лет многое изменилось. Там вот был маленький ресторанчик — сразу у моста Блэкфрайерз — Энтони частенько обедал там в веселой компании.

Он повернул назад к «Блицу». У перекрестка на него налетел прохожий и едва не сбил с ног. Бормоча невнятные извинения, незнакомец внимательно вглядывался в лицо Энтони. Это был невысокий полный человек, судя по всему, из рабочих и, похоже, иностранец.

Энтони вернулся в отель, размышляя, чем же вызван этот буравящий взгляд незнакомца. Наверное, загаром, столь необычным на фоне бледнолицых лондонцев, решил он. Поднявшись в номер, он вдруг подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое отражение. Мог ли кто-нибудь из старых приятелей теперь узнать его, столкнувшись лицом к лицу? Энтони покачал головой.

Он уехал из Лондона восемнадцатилетним юношей, почти мальчиком, белокурым, розовощеким, с обманчивым ангельским выражением лица. Вряд ли кто-нибудь узнает тогдашнего мальчика в этом бронзоволицем мужчине, уверенном и ироничном.

Неожиданно зазвонил телефон. Энтони подошел и взял трубку.

— Алло.

Он узнал голос портье.

— Мистер Джеймс Макграт?

— Да, слушаю.

— С вами хочет встретиться один джентльмен.

Энтони очень удивился.

— Со мной?

— Да, сэр. Джентльмен — иностранец.

— Как его зовут?

После некоторой паузы портье сказал:

— Я пришлю с посыльным его визитную карточку.

Энтони положил трубку. Через несколько минут в дверь постучали и на пороге появился низенький коридорный с карточкой на подносе. Энтони взял ее и с некоторым усилием прочел: «Барон Лолопретджил».

Теперь он понял, почему портье не решился назвать имя джентльмена по телефону. Некоторое время он постоял в раздумье, внимательно разглядывая карточку, и наконец решился.

— Проводите сюда джентльмена.

— Хорошо, сэр.

Через несколько минут в номер в сопровождении коридорного вошел барон Лолопретджил — высокий осанистый человек, с черной окладистой бородой и высоким лбом, переходящим в обширную лысину. Он щелкнул каблуками и наклонил голову.

— Мистер Макграт, — сказал он.

Энтони постарался в точности повторить ритуальные движения барона.

— Барон, — сказал он, подвигая гостю кресло. — Прошу садиться. Если не ошибаюсь, я не имел удовольствия встречаться с вами прежде?

— Да, это так, — согласился барон и, опустившись в кресло, вежливо добавил: — К моему великому сожалению.

— И к моему, барон, — не отставал Энтони.

— Позвольте сразу к делу, — сказал барон. — Я представляю в Лондоне монархическую партию Герцословакии.

— И делаете это весьма достойно, — внушительно произнес Энтони.

В ответ на комплимент барон наклонил голову.

— Благодарю, — твердо сказал он. — Мистер Макграт, я от вас скрывать ничего не собираюсь. Пришел час восстановления в Герцословакии монархии, которая временно находилась в прекращении после смерти его всемилостивейшего величества короля Николаса Четвертого, вечная ему память.

— Аминь, — буркнул Энтони. — Да-да, я слушаю.

— На трон имеет взойти его высочество князь Михаил, которого британское правительство поддерживает.

— Прекрасно, — откликнулся Энтони. — Очень мило с вашей стороны, что вы посвящаете меня во все эти подробности.

— Все готово уже — и вот появляетесь вы делать сложности. — Барон сурово взглянул на него.

— Но, барон… — попытался протестовать Энтони.

— Да-да. Я знаю, что говорить. Вы имеете с собой мемуары покойного графа Стилптича. — Он осуждающе посмотрел на Энтони.

— Ну и что? Какое отношение имеют мемуары графа Стилптича к князю Михаилу?

— Они скандал вызовут.

— С мемуарами всегда так, — мягко заметил Энтони.

— Очень много тайн он знал. Если раскрыта хоть четвертая часть, Европа в войну может втянута быть.

— Ну уж, — сказал Энтони, — вряд ли все так страшно.

— Неблагоприятное мнение о династии Оболовичей может составиться. В Англии дух демократии очень силен.

— Я допускаю, — сказал Энтони, — что Оболовичи бывали временами несколько своенравны. Это у них в крови. Но, в представлении англичан, на Балканах так и должно быть. Я уж не знаю, откуда у них такие представления, но, тем не менее, они есть.

— Вы не понимаете, — сказал барон. — Вы совершенно не понимаете. А долг закрывает мне уста.

Он вздохнул.

— А чего именно вы боитесь? — спросил Энтони.

— Не прочитав мемуаров, ничего не могу сказать, — простодушно объяснил барон. — Но там что-то есть наверняка. Крупные дипломаты всегда неосторожны. Все к черту может полететь, как говорят.