Человек в лабиринте

— Когда мне было восемнадцать лет, — начал Мюллер, — то я был на Земле, в лесу, с одной девушкой. В калифорнийском заповеднике. Мы любили друг друга, для меня это было не впервые, но впервые все было так, как надо… а потом мы лежали навзничь на земле и смотрели на звезды, и тогда я сказал ей, что полечу туда, чтобы ходить по звездам. А она сказала: «Ах, Дик, как это чудесно!» — хотя ничего необыкновенного я ей не сказал. Каждый молодой парень говорит такое, когда смотрит на звезды. И тогда я сказал ей, что собираюсь совершить там, среди звезд, открытие и останусь в людской памяти, как Колумб и Магеллан, и первые астронавты, и вообще… И я говорил, что уверен, что буду всегда в первых рядах, и буду летать среди звезд, как Бог. Я был очень красноречив. Подобным образом говорил с десяток минут, и нас это захватило, и бросило друг другу в объятья, и я тогда уже не видел ни звезд, и именно эта ночь пробудила во мне тщеславие. — Мюллер фыркнул. — Есть вещи, которые можно говорить только в восемнадцать лет.

— Есть вещи, которые можно делать только в восемнадцать лет, не так ли, Дик? — произнес Боудмен. — Теперь тебе за пятьдесят, верно? И ты ходишь по звездам. Кажется тебе, что ты Бог?

— Иногда.

— Хочешь полететь на Бету Гидру IV?

— Ты же знаешь, что хочу.

— Один?

Мюллер онемел и вдруг почувствовал себя так, словно он впервые должен совершить выход в космос, и вся вселенная стоит перед ним за порогом.

— Один? — спросил он через минуту.

— Мы смоделировали все и пришли к выводу, что посылать туда целый экипаж, как обычно делаем, было бы грубой ошибкой. Гидраны реагируют даже на посылку наших зондов отнюдь не благосклонно. Ты ведь видел, как они подняли передатчик и разбили. Мы не можем уничтожить их психологию, так как никогда не сталкивались с чужим интеллектом. Но считаем, что безопаснее… учитывая потери в людях, а также шок, который может быть нанесен неизвестному обществу, послать одного посла Земли, одного гостя, питающего мирные намерения, человека решительного и который сориентируется, как завязать контакт. Возможно, что этого человека через тридцать секунд четвертуют. Но, если ему повезет, то он станет тем, кто совершил нечто уникальное в истории человечества. Выбирай.

Соблазн неодолимый! Быть послом человечества на планете гидранов! Полететь туда одному, бродить по чужой почве и передать первые поздравления космическим соседям от людей… Это билет в бессмертие. И имя твое начертают на звездах во веки веков.

— Как ты себе представляешь шансы на успех? — спросил Мюллер.

— По расчетам получается — один на шестьдесят пять, что выйдешь из этой переделки невредимым, Дик. Учитывая, что условия там отличаются от земных, ты будешь нуждаться в системе жизнеобеспечения. И можешь встретить прохладный прием. Один шанс к шестидесяти пяти.

— Не наихудший.

— Во всяком случае, я ни за что не пошел бы на это, — усмехаясь, произнес Боудмен.

— Ты — нет, но я пошел бы.

— Мюллер допил свой бокал. Совершить нечто в этом роде означает немеркнущую славу. Неудача означает смерть от рук гидранов, но даже смерть не будет столь страшна. «Я жизнь свою не растратил, — подумал Мюллер. — Бывает худшая участь, чем гибель, когда ты несешь стяг человечества в иные миры». Гордость, жажда славы, детская мечта о неувядающей славе, из которой он до сих пор не вырос, приказывали ему принять это задание. Он считал, что шансы, пусть и небольшие, отнюдь не ничтожны.

Возвратилась Марта. Мокрая, блестящая, волосы прилипли к стройной шее. Груди ее бурно вздымались, — маленькие конусы с округлыми розовыми верхушками. «Она могла сойти за длинноногого подростка», — подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра. Боудмен издалека подал ей сушилку. Девушка сжала аппаратик пальцами и сделала полный оборот в кругу желтого света. Уже сухая, взяла с полки свой наряд. Не спеша оделась.

— Это было прекрасно, — произнесла она. Только теперь посмотрела на Мюллера. — Дик, что с тобой? Выглядишь, как… оглушенный. Тебе плохо?

— Я чувствую себя прекрасно.

— Тогда в чем дело?

— Господин Боудмен сделал мне некое предложение.

— Можешь рассказать, Дик. Мы не собираемся держать все в тайне. Напротив, намерены сообщить все галактике.

— Я высажусь на Бете Гидры IV, — хрипло сказал Мюллер. — Один человек. Я. Только как это произойдет, Чарльз? Корабль на паркинговой орбите, а я в капсуле с запасом горючего для взлета?

— Именно.

Марта сказала:

— Это безумие, Дик. Не делай этого. Ты будешь жалеть до конца своих дней.

— Если не получится, смерть будет скорой. Я не раз рисковал и большим.

— Нет. Послушай, временами у меня бывают проблески ясновидения. Я могу предвидеть будущее, Дик. — Она нервно посмеивалась. Марта внезапно перестала играть роль холодной и изысканной девушки. — Если ты туда полетишь, ты не умрешь. Хотя я не уверена, что останешься живым, поклянись, что не полетишь туда? Поклянись, Дик!

— Официально ты еще не принял предложение, — заметил Боудмен.

— Знаю, — ответил Мюллер.