Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

Время его жизни – время перехода от Античности к Средневековью. Его юность пришлась на время правления Феодосия (380–395) и разделение Римской империи на западную и Восточную, в зрелости он был свидетелем падения Рима, разграбленного в 410 году Аларихом и разгрома вандалами цветущей Африканской церкви и Иппонской епархии. Соответственно, это время глобальной мировоззренческой трансформации – от античного мышления к собственно христианскому. Ясно, что христианское мышление во многих своих моментах базировалось на античных идеях. Достаточно назвать идею макрокосма – мира и микрокосма – человека, в целом – идею организмического видения мира. Вместе с тем, переход к христианской идеологии предполагал установление христианской мировоззренческой доминанты. Она должна была быть установлена таким образом, чтобы не пропало ничего из античного наследия, что могло, так или иначе, оказаться полезным христианской идеологии. Почти ювелирную задачу сочетания двух мировоззрений при примате христианского и разрешил Августин. Он достиг этого, нигде не отклонившись в ересь, не увлекшись ни одной античной идеей настолько, чтоб нарушить необходимую меру соотношения античной и христианской ментальности. Меру соотношения, необходимую, прежде всего, для церкви. И церковь по достоинству оценила великого мыслителя, наименовав его «доктором церкви».

Чтобы оценить вклад Августина в историю мысли, нужно кратко осветить идеологические потребности эпохи. Завоевания империй эллинистическо-римской эпохи породили интерес к презираемым доселе варварам, способствовали «переплавке» огромных людских масс, слиянию культов различных богов, что обусловливало идею о принципиальном равенстве эллина и варвара, римлянина и варвара. Кроме того, «сама экономика периода эллинизма взывала к необходимости хотя бы частичного освобождения раба. А это вело к новому пониманию личности как более или менее самостоятельного субъекта и вообще к развитию дифференцированного индивидуализма»[341]. Рассмотренные объективные условия привели к универсализации критериев определения человека, формированию представления об универсальности человеческой природы и идеи «человека вообще». Этот отдельный человек как таковой – уже не способен найти опору себе в каких-либо исконных социальных структурах, растворённых теперь в великой империи, перед которой он лежит в пыли. При этом и императорская власть в эту эпоху не менее неустойчива, чем судьба этого отдельного человека.

Опора человеку в этих условиях может быть найдена лишь внутри самого человека, что обеспечило бы его независимость от хаоса внешних обстоятельств. Именно такой внутренней сориентированностью характеризуются языческие философские школы этого периода, разрабатывающие проблемы индивидуальной воли, назначения человеческой души. Революционный скачок в общественном сознании, произошедший в этот период, состоит в появлении идеи возможности самоопределения человека не через сориентированность вовне, но через обращённость на себя индивидуального сознания. По сути, эллинистически-римские философские школы подготовили всю идейную тематику христианства.

Возможность человеку удержаться внутри себя даёт христианский монотеизм; а именно, такие его идеи, как сотворение индивидуальных душ богом, индивидуальное спасение, понимание мировой истории и человеческой жизни как личностного диалога бога и его творений. Достигается такое обращение к индивидуальной духовности полным обесценением познания объективного мира, резким нарушением античного равновесия внешнего и внутреннего.

Ярчайшим представителем христианской антропологии и стал А. Августин. Августин говорит, что «телесные вестники», иначе говоря, органы чувств, свидетельствуют о невозможности обнаружить истину во «внешнем человеке». Но во «внутреннем человеке» обитает она, и истина эта есть Бог[342]. Августин, таким образом, заимствует метафору «внешнего и внутреннего человека» у Тертуллиана. Данные органов чувств интегрируются «внутренним чувством», над содержанием которого человеческая душа рефлексирует посредством разума, и лишь именно акты этого внутреннего опыта самодостоверны. Исходным основанием этой самодостоверности является богоподобие человеческой души, ибо именно Богу открыта она в своём внутреннем опыте. В этом и её величие, и её ничтожество.

Душа по Августину есть разумная субстанция, приспособленная к управлению телом. Её богоподобие проявляется и в её трёхипостасном составе: память, разум, воля. Память, фиксирующая внутренние состояния, обеспечивает непрерывность и сохранность опыта. Разум, приобщённый к миру истин божественного закона, оценивает на этом основании содержание опыта, указывая на возможность устремиться к божественной истине. Путь подобного восхождения обеспечивается волей. Одновременно путь этот создаёт возможность морального самоотношения человека.