Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье

В концепции Августина выдержан баланс между свободой человека и благодатью, так что желания и деяния человека не обесценивались (на этом фундаменте потом разовьются церковные учения об аскетическом делании, приобретении заслуг и т. д.). При этом свобода человека уже Августином понималась как ценностно ориентированная: благодать (сопряженная со сферой божественных ценностей) действуя на природу человека (и его волю) сообщала последней подлинную свободу. Подчинение человека власти греха не есть обычный выбор между равноправными альтернативами, а как раз поступок несвободный. Такое понимание стало определяющим для всего средневековья. Повреждение, причиненное грехопадением, Церковь стала понимать как очень существенное, но при этом и частично преодолимое – крещение смывает грех, оставляя его «язву» (последствия, прежде всего склонности), а благодать все более врачует эту «язву», позволяя человеку вести богоугодную жизнь и медленно возрастать в святости (то есть в благодати). Своеобразно решался вопрос о природе зла: зло не обладает позитивным бытием, оно есть недостаточность добра (поэтому Бог не ответственен за зло, Он его не сотворял). Зло есть чистая негативность, недостаток блага, недостаток подлинного бытия (поскольку то, что сотворено Богом является хорошим). Соответственно, воля, отправляющаяся от зла, является дефектной и несвободной; выбор между добром и злом не может быть равноценным выбором. Эта точка зрения в вопросах понирологии (теории зла) была принята всей средневековой этикой. Концепция провиденциализма (изначального предвидения Богом всего, что произойдет в мире) у Августина никак не устраняла свободу человека в совершении поступка (а значит, и ответственности). Августин также разработал учение о добродетели, очень важное для этики христианского типа, которое было заимствовано позднейшей мыслью. Интересна и аксиология Августина: благо определяется Богом, который Сам есть Высшее Благо. Знание, ведущее к достижению блага, есть мудрость, то есть особый путь познания. Соответственно, сверхъестественное благо оказывается эталоном для оценки всех иных благ. Августинианская традиция была весьма влиятельной, но глубоко неверно противопоставлять ее иной, аристотелианской (иногда специально – и неверно – именуемой схоластической (схоластика определяется не по отношению к наследию Аристотеля)) традиции. При определенных отличиях очевидна и их преемственность и сходство в фундаментальных вопросах, если не считать крайних вариантов, таких как оккамизм или лютеранство в качестве доведенной до абсурда августинианской линии. Влияние Августина на последующую этику было колоссальным.

Четко определилось концептуальное различие между метафизическим злом – некоей порчей, принесенной диаволом в мир вообще, и грехом – сознательным деянием, присущим только человеческому субъекту. Понятие греха сопряжено с покаянием, ответственностью, наказанием.

§ 5. Антропология и этика после падения Римской империи

В 476 году вечный Рим пал под натиском вестготов и остготов, тем самым закончилась история 1200-летняя его история, а также двухтысячелетняя история всей античности. Из двух частей Римской империи осталась одна – Восточная, которая отныне стала именоваться Византией. С этого времени, в результате катастрофического и глобального геополитического разлома в рамках одного христианского вероучения постепенно начали формироваться две богословские и культурно-исторические традиции: западная – латинская, католическая, и восточная, православная. Догматически процесс разделения оформился к IX веку, юридически – в 1054 году великой схизмой.

На Европу надвигались темные века церковного невежества и мракобесия. Победа христианства над язычеством обеспечило церкви безраздельное господство во всех сферах духовной культуры и общественной жизни европейской цивилизации на грядущие долгие тысячу лет. Из гонимой церковь превратилась в не менее жестокого гонителя всякого свободомыслия и инакомыслия, зверски расправляясь с любыми попытками просвещения и научного подвига. Религиозное сознание на долго вытеснило из общественного сознания и подчинило все остальные его формы, а религиозное мировоззрение подмяло под себя философское мировоззрение, что выразилось в знаменитой формуле Фомы Аквинского «Философия – служанка богословия». Таким образом, говоря о дальнейших судьбах развития антропологи и этики, имеет смысл говорить преимущественно о христианской антропологии и нравственном богословии.