Человек за бортом. Полярная повесть

– И тем не менее это факт. Факт, как я уже изволил тебе говорить, исторический. На века! Тогда, в 2003-м, все аж от восторга захлебнулись: «Ура! Мы вернулись на Северный полюс. Ура! Нам снова нет равных!» Конечно, на СП-32 все было, как должно быть: дома, оборудование, питание, одежда, зарплата соответствующая. Потому что руководил всем человек, а не государство. А человек, вложивший в свое дело душу, сам у себя воровать не станет.

– Послушал бы вас сейчас Колотаев, – засмеялся Никита.

– Ну пугай, пугай. Мне, старому, пугаться уже поздно. И вот что я тебе, Никита, скажу. Долго я думал и пришел к выводу: все беды у нас в стране оттого происходят, что правители наши, любого ранга – от Кремля до самого мелкого чиновника, народ быдлом считают. Тем самым быдлом, которому можно беззастенчиво врать, с мнением которого можно не считаться, за счет которого можно и нужно безнаказанно обогащаться. Ты никогда не задумывался, откуда в нашей стране вдруг появилось такое несметное количество миллиардеров? Плодятся, что те тараканы. Личные самолеты, дворцы, яхты, приватизированные целые отрасли народного хозяйства. Такое впечатление, что у них, этих самых правителей и чиновников, одна в жизни цель – как бы поскорее страну распродать. Все молчат, будто так и должно быть. Потому что знают: правду нигде не найдешь.

– Кстати, я слышал, ты Колотаева отбрил все же, – продолжал Родинов. – Читал я в вахтенном журнале твою запись. Поделом сукину сыну. Знаю, капитан ледокола не чает от него избавиться, вот ему и повод будет. Ты молодец, не побоялся. Мы же от чего сами больше всего страдаем? Вокруг нас сброд, шваль всякая, а мы молчим, лишнее слово сказать опасаемся. Они нам глотки перегрызть готовы – и мы им в итоге тем же платим. Дураков слушаемся; знаем, что дураки, а слушаемся, потому что хоть и дурак, а начальник, пойди ты против него, тебя потом рублем накажет. Потому и выполняем беспрекословно ту работу, которую выполнять не должны, делаем то, что противно. Так разве не виноваты мы после всего этого сами перед собой?

– Как-то вы, Виктор Георгиевич, уж очень строго судите, – засомневался Никита. – Я себя перед самим собой виноватым не чувствую. Ну разве самую малость – в том, что поперся в эту, как я теперь понимаю, совершенно ненужную мне экспедицию.

– Насчет экспедиции ты, коллега, неправ. Ни один жизненный опыт не проходит для нас бесследно. Что-то и ты в своем багаже, – и он постучал себя пальцем по виску, – вынесешь. И потом, не суди обо всем полюсе по своей «Пионерной», это уж совсем полный отстой. Ее, как сказали бы на флоте, уже давно с довольствия сняли. За каким дьяволом продолжают туда отправлять экспедиции, пожалуй, и сами уже не понимают, она ведь, по большому счету никому не нужна. А может быть, наоборот – хорошо понимают. Уж больно удобно там списывать все, что угодно, к тому же набирают разные отбросы, так что возмущаться некому. Видишь, это не только тебе с ними не повезло, но и им с тобой – вопросы всякие задаешь, размышляешь, до правды докопаться хочешь. Ну и к тому же начальник ваш – редчайший экземпляр. Я когда от нашего радиста узнал, что начальника «Пионерной» Засранцем прозвали, полдня смеялся, аж до коликов в животе. Не твоя, кстати, выдумка?

– Нет, это товарищ мой его так заклеймил.

– Ну, это не заклеймил. Эпитет «Засранец» для Акимова еще слишком мягкий. Он мерзавец, каких поискать. За внешним его равнодушием скрывается жестокий человек, коварный и беспощадный к окружающим. Впрочем, много чести говорить о нем так долго. А тебе, Никита, я так скажу. Что виноватым себя не чувствуешь, так это, уж поверь мне, от молодости твоей, от неопытности. Призадумайся, как живешь, глядишь и по-другому на себя взглянешь.

Прощаясь у дверей каюты, старый доктор спросил:

– Вернешься в клинику или снова в экспедицию завербуешься?

– Ни за что, никогда! – твердо ответил Никита.

– Ну-ну, – усмехнулся его мудрый собеседник. – Никогда не говори «никогда» – слыхал, наверное, такую формулу? А я, пожалуй, решусь еще на одну зимовку. Точно последнюю, но рискну. В конце концов, философы утверждают, что все мы живем, чтобы, уходя, возвращаться, а вернувшись – снова уйти. – И подтолкнул легонько Максимова в спину: – Иди, иди, а то совсем старику душу разбередил. Да, чуть не забыл. Врать друзьям – а мы же теперь с тобой друзья? – нехорошо. Согласен?

– Так я вам и не врал.

– А вот и соврал! Когда я спросил, кто твой дед, ты ответил – «врач». Будто я не знаю, кто такой академик Никита Борисович Максимов, полный твой тезка. Уж два плюс два как-нибудь сложить умею. А говоришь «не врал».

– Не врал, – засмеялся Никита. – Дед сам всегда говорит, что прежде всего он врач, а уж потом все остальное.

– Ладно, ладно, не удалось загнать тебя в угол. Ступай, а то твои друзья совсем тебя потеряли, ревнуют поди к старику…