Человек Желания

Каким прекрасным будет это будущее зрелище, когда все души, что не пали в испытании, поднимутся в обитель света! Вам видно ль мiрозданье, погрузившимся в небытие и вмиг утратившим все формы всякой внешности своей?

Видны ль вам все очищенные духи, поднявшиеся в воздух, как пламя от огромного пожара, когда заметен лишь слепящий свет на месте истребленных оболочек, которых больше нет?

204

Так обратись в себя, и если обретешь там доброго проводника, то ты, по крайней мере, огорчишься, найдя себя виновным в безумии любить сиюминутно иную вещь, чем истину.

Себе ты скажешь: когда преступным становился человек, божественное милосердье открывало сокровища любви; оно, нагруженное златом, спускалось в наше темное жилище для избавленья полоненных.

Вместо того, чтобы принять смиренно выкуп за себя и возвратиться мне к защите родины моей, я злато промотал, которое должно было меня из рабства вызволить; я Бога обманул; похитил то, что мне давалось щедро; свою любовь я словно уничтожил.

И в этом столь растрогавшемся человеке слезы скорби слезами поглощаются раскаянья и угрызенья. У низшего разряда мудрых слезы скорби собою поглощают слезы раскаянья и угрызенья.

У проклятых же слезы исступленья не позволяют им в себе иные вызвать слезы.

Людей вы не судите за то, кто суть они; их судит Бог за то, кем быть они могли бы. Он видит в них зародыш корневой, который вдохновляет их и к истине приводит просто, когда б ее от них не отстраняли примеры ваши и слепое руководство.

Освобождаете вы также человека уплачивать скорбями вам его; но вы хотя бы не расплачивались с ним суровостью своей.

Господь Всевышний, когда я смог бы согрешить, как я бы удручался пред Тобою; да не бывать тому, поскольку Ты же существо, которое карает, и равно быть тому, ведь ТЫ ЕСТЬ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ ПРОЩАЕТ.

Когда я предавался злу, затем себя судил, тот, кто судилищем руководил и осуждал меня, мне показался столь похожим на мое истинное «я», что сам не смог бы между ними различия найти.

Когда желаю я, наоборот, добру предаться, божественное благо может столь идти ему навстречу, что кажется, как будто это был другой, отнюдь не я, что совершил минувшие ошибки.

Так отрабатывает человек, сближаясь с Сущностью, Которая прощает.

205

Но как же нам узнать всемерно праведного мужа? Он тот, чей корень мудрости проник в глубокий грунт.

Он тот, кто может бурям открыть свое лицо, чьи ветви распустившиеся крепости полны, – под ними можно прятаться и в следующую пору.

И элементы могут рассыпаться, а вся земля способна распадаться.

Но этот человек, не остается ли самим собою? Не остается ль он свидетельством величья своего?

Откуда происходят хладнокровье и уверенность бойца, и разве не из чувства сокровенного они, которое в себе имеет иное существо? Но как оружие врага, убив бойца, возобладать с последним сможет?

Боец переместил самим собою это корневое чувство, он выразил его во взглядах на себе подобных; однако он не смог в себе бы уничтожить ни завязь чувства, ни его зародыш.

Муж праведный меня бы обучил бы мудрости великой: достойно Бога полагать в начало всех своих трудов, поскольку Он тебя удержит над мiрa развращенностью, и так твое простое разуменье научится иллюзию одолевать.

Ты можешь пострадать лишь за людей, но ты не пострадаешь больше через них.

Уж праведника совлекла с себя душа земные путы; вот потому-то истязаема она, нагая, по живому: материальный человек не сможет воспринять сам смысл ее терзаний.

206

Казалось бы, одежды наши обладают формой, когда сидят они на нас; однако это наши члены ее им придают; как только же начало, материи жизнь сообщающее, устранится, она впадет в небытие и смерть.

Как познавать тебя, дух человека, вразуми. Почить навеки ты не можешь в сущности своей: она со-вечна с источником всех сущностей. Но в качествах своих способен умереть ты, коль оставляешь отделенным от них божественное действо, которое должно их воодушевлять и их животворить.

О Господе Самом сие любовь, какая форму знанию прообразует. Любовь же знание произвела; неверно то, что знание любовь как будто сотворило.

Вот почему поодиночке наши мысли существовать без образа не могут, тогда как наше сердце или наша любовь в них не нуждаются нисколько и в них не образуются никак, поскольку они для пропитания имеют само единство, – оно вне образа проявлено: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (От Иоанна Святое Благовествование, Глава 1, стих 18).

Отверзи разуменье сердца своего. И если Бог Своей любви лишает, то нету больше знания для человека, ибо любовь Господня знание образовала, и нет науки той, которая любовь бы породила.

Ты взглядом воспари к пределам чистым, и будь уверен, что повсюду, где обретешь ты истинное знанье, есть и любовь, ведь именно любовь создала знание, и нет науки той, которая любовь бы породила.

И значит, тьма и бездна вне знанья пребывают, поскольку без любви они, ведь именно любовь создала знание, и нет науки той, которая любовь бы породила.