Человэльф

– Крег только мой сын, – опустив голову, сказала Скотти. – Это было еще до Аластера. Он ничего не знает об этом. Да ему и не надо ничего знать.

Она с мольбой посмотрела на Катриону. Девушка понимающе кивнула, давая понять, что это останется их тайной.

– Ты же знаешь, Катриона, что мы, духи, почти бесплодны, – Скотти, казалось, разговаривает сама с собой. – Дети рождаются у нас крайне редко. Сколько мы ни пытались с Аластером, но ничего не вышло. Поэтому я никогда не жалела, что у меня появился Крег. Пусть он и незаконнорожденный, пусть все считают, что это мой позор, но я готова стерпеть и большее ради него.

– А сам Крег знает?

– Да. И он тоже стыдится этого. И не может меня простить. Поэтому он такой иногда. Но это ничего. Я понимаю его. Мне это все равно, лишь бы у него все было хорошо. Мой мальчик так настрадался! И вот сейчас его собираются казнить… Это несправедливо! Катриона, ты спасаешь человека, я знаю. Но ты спасешь и моего мальчика, да?

Скотти умоляюще смотрела на эльфийку. А та не знала, что ответить.

– Почему ты молчишь, Катриона? – спросила с тревогой Скотти.

– Потому что я не знаю, что будет после того, как мы освободим Бориса и Крега, – призналась Катриона. – Я солгала. Я вернулась с недобрыми вестями. Их обоих уже заранее осудили, а завтра Совет тринадцати вынесет свой приговор. Но это будет всего лишь формальность. Сержант Дерек, даже не дожидаясь официального приговора, приведет его в исполнение сегодня ночью.

– А потом я казню сержанта Дерека, – глухо произнесла Скотти. – Даже ценой собственной жизни. Зачем она мне без моего мальчика?

Скотти уже не плакала, глаза ее высохли, и в них зажглись два крохотных, но ярких огонька ненависти. Катриона впервые видела ее такой. Она подошла и обняла маленькую старушку.

– Мы спасем их, – пообещала она. – Но потом каждый сам за себя. Я не смогу взять с собой Крега. Только Бориса.

– И не надо, – радостно заверила ее Скотти. – Мы спрячем его. Сначала на острове, а затем…

– Не говори мне ничего, – попросила Катриона. – И я не скажу тебе, куда мы направимся с Борисом. Это на тот случай, если Совет тринадцати найдет кого-нибудь из нас и допросит с пристрастием. А он будет искать, и очень старательно. Ты должна это знать, Скотти.

– Пусть, – глаза Скотти мрачно блеснули. – Они не найдут моего мальчика.

– А вы с Аластером? Может быть, вам тоже следует бежать?

– Нет, мы никуда не уйдем с маяка. Мы уже сроднились с ним. Возраст у нас не тот, чтобы искать новый дом. Да и Аластер не сможет взять с собой свои картины. А он умрет от горя уже через несколько дней, если его лишить его картин. Иногда мне кажется, что он любит их больше, чем меня!

– Это не правда, Скотти! – улыбнулась Катриона. – И ты это знаешь.

– А как проверить? – философски заметила старушка. – Лучше не рисковать. Поэтому мы останемся на маяке. Даже если его разрушит землетрясение, как Александрийский маяк. Мы будем жить в развалинах. Это все же лучше, чем скитаться по белу свету.

– Для домовых, наверное, да, – сказала Катриона. – А вот и Аластер!

Домовой вошел, открыв дверь спиной. К груди он прижимал с дюжину бутылок рома, покрытых пылью и паутиной. Он продолжать что-то недовольно бормотать себе под нос.

– Поторопись, Скотти, – попросила Катриона. – Солнце скоро зайдет. Сержанта Дерека мучает жажда.

– Он утолит свою жажду, – сказала Скотти и высыпала весь пакетик в чан с кипящей жидкостью. – Я обещаю.

Катриона не видела этого. Она смотрела в окно. Отряд моряков во главе с сержантом входил в брешь каменной ограды.

– Я приглашу их, – сказала она и вышла во двор.

Сержант Дерек, увидев ее, нахмурился. Катриона, напротив, заулыбалась, словно встретила лучшего друга.

– Сержант Дерек, у меня для тебя хорошие новости, – крикнула она, помахав рукой. – Премьер-министр Лахлан высоко оценил твои действия в сложившейся ситуации. Он собирается просить Совет тринадцати о повышении тебя в чине. Считай, что вопрос уже решен. Капитан Дерек, поздравляю тебя!

Гном был сражен наповал этим известием. Он и верил, и не верил своему нежданному счастью. Блаженная улыбка на его лице то появлялась, то исчезала, как будто солнце скрывала грозовая туча, носимая ветром по небу. Но Катриона продолжала наступление, не давая ему опомниться.

– Я приглашаю тебя и всех твоих доблестных воинов отметить это радостное событие, – заявила она. – Пустим заздравную чашу по кругу, как это принято в нашем славном флоте!

Моряки за спиной сержанта трижды радостно прокричали «Ура! Ура! Ура!», а затем крикнули еще раз, намного громче: «Ура славному капитану Дереку!». И исход сражения был предрешен. Гном не смог противостоять натиску Катрионы и сдался. Он даже забыл о взятых под стражу смотрителях, мысль о жестокой казни которых лелеял весь день.

– Но только одну чашу, – стараясь казаться невозмутимым, сказал он. – Мы на службе. И мы не будем пить в доме. Разопьем ее здесь, под открытым небом, как настоящие солдаты.

– Как скажешь, капитан Дерек, – не стала спорить Катриона. – Горячий пунш на свежем воздухе становится только вкуснее.