Человэльф

Вигман спешил. Еще сегодня ему надо было посетить столицу одной из ближневосточных стран, а затем его ждали неотложные дела в Берне, где на одной из тихих узких улочек в скромном каменном серо-зеленом доме с аркадами размещался неприметный для посторонних глаз банк, о котором знали все ведущие финансисты мира. Гном Вигман любил из окна своего кабинета смотреть на часы на колокольне Цитглоггетурм. Почти тысячу лет украшавшие восточную часть древней колокольни, ровесницу самого города, часы напоминали ему о скоротечности бытия. Он не понимал жителей города, их характер и особый ритм жизни, соответствующие превозносимому ими девизу – «Не торопиться!». Люди заполнили свой крохотный городишко изображениями медведей, начиная с герба и заканчивая курантами Часовой башни, и геранями, стоявшими в горшках почти на каждом подоконнике, и были счастливы, тратя свои дни на прогулки на свежем воздухе в парке Кляйне Шанце. Он не мог себе этого позволить, видя, как быстро бегут стрелки по циферблату часов на колокольне Цитглоггетурм. Каждая минута могла сделать его богаче или беднее, и это зависело от него самого.

Глава 6

Морское путешествие на катере под парусом от острова Эйлин Мор до острова Стаффа было недолгим, но, быть может, Борису это только показалось.

Он знал, что если судить по географической карте, то оба острова располагались почти по соседству, в районе Внутренних Гебридских островов у берегов Шотландии. Но если довериться ощущениям, то их разделяла вечность.

Как только свет маяка Эйлин Мор скрылся в ночном мраке, все плохие воспоминания, связанные с ним, ушли в прошлое. А в будущем Бориса ждали необитаемый остров Стаффа, поющая пещера Фингала и любовь Катрионы. И это казалось чудесным, позволяя забыть недавние неприятности. Борис был молод и верил в свою счастливую звезду, которая, он в этом не сомневался, будет сиять над ним всю его долгую жизнь. А то, что иногда эту звезду застилали грозовые тучи, было не так уж и страшно, если все остальное время небо оставалось чистым и безоблачным. Он хорошо помнил, что говорила его бабушка Алевтина – для того Господь Бог и создал ночь, чтобы ярче сиял день. А затем она добавляла, что грех нужен, чтобы оттенить добродетель. «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься», – заявляла она и лукаво усмехалась, глядя на непонимающее личико внука…

Весь путь Борис любовался морскими пейзажами и Катрионой, причем девушкой он восхищался намного больше. Стройная, гибкая, сильная и одновременно хрупкая, как выточенное из бесценного куска мрамора не имеющее цены произведение искусства, она легко управляла парусом и не забывала дарить улыбки и нежные поцелуи Борису, когда ему удавалось напомнить ей о своем существовании. Он был настроен восторженно, она – настороженно, ожидая погони, шторма, урагана, ливня и прочих бедствий, которые могли бы им угрожать и помешать достичь цели их путешествия. Катриона тоже была влюблена, но она была на целую сотню лет старше Бориса, а потому предусмотрительнее. Порой эта предусмотрительность перерастала в мнительность. Если исключить чувство эльфийки к Борису, то радовало ее только то, что погода была пасмурной, и солнце надежно скрывали мрачные, низко нависшие над морем тучи.

Но ничего плохого не случилось. И когда катер проходил мимо остров Иона, лежавший в самом близком соседстве с островом Стаффа, Катриона позволила себе немного расслабиться. Теперь только она могла по-настоящему насладиться своей неожиданной свободой и своей нежданной любовью. В сущности, до этого Катриона никого еще не любила, изредка и недолго переживая только детские влюбленности. По эльфийским меркам она была очень юной, даже младше Бориса, если сравнивать их возраст сообразно количеству лет, проживаемых эльфами и и людьми.

Катриона устроилась поудобнее на коленях Бориса и в перерывах между поцелуями пыталась успеть рассказать ему о том, что он видел вокруг себя. Но только глазами, не проникая в суть вещей и происходящего.

– Это остров Иона, – говорила она, оторвавшись на миг от его жадных губ. – Здесь погребали древних шотландских королей. Сам король Макбет также обрел на этом острове свое последнее пристанище. Ты должен о нем знать. Великий бард увековечил его в одной из своих трагедий, при этом значительно исказив биографию самого Макбета и исторические факты.

– Как интересно, – восхитился Борис и снова припал к ее губам, словно они были раскрывшимся бутоном, а он – изголодавшейся пчелой.

– А это Uamh-Binn, – уже совсем другим тоном сказала Катриона, и Борис невольно поднял голову, чтобы увидеть, что так поразило девушку. – В переводе с древнего гэльского языка – Пещера мелодий. Я провела в ней все свое детство.

– Ты жила в этой пещере? – удивился Борис.