Человэльф

Но у него было оправдание – с таким массовым заклятием он встречался впервые. Совет ХIII, а, вернее, кобольд Джеррик поработал на совесть. Воспоминаний о Катрионе были лишены десятки людей, начиная от охранников и заканчивая врачами, принимавшими роды. Оставалась надежда на то, что заклятие коснулось только того участка головного мозга, который отвечал за кратковременную, оперативную память. И не дошло до глубин, где находилось подсознание. Чтобы что-то узнать, Фергюсу надо было проникнуть в таламус, который служил в мозгу человека своеобразным пунктом сбора информации от всех остальных мозговых центров. Но для этого ему требовалась жертва. И вскоре он нашел ее.

Это была женщина лет сорока на вид, костлявая, с лошадиным лицом, на котором застыла, словно приклеенная, презрительная гримаса, явно одинокая и потому беззащитная перед мужским очарованием эльфа. Она сидела за стойкой регистрации и скучала, когда к ней подошел Фергюс.

– Вы не подскажете мне, милая Розмари, где я могу выпить чашечку кофе? – спросил он. Имя он прочитал на карточке, прикрепленной к крошечной, как у ребенка, груди женщины. – Я буду вам очень благодарен!

Розмари подняла отягощенные дремотой глаза и увидела перед собой элегантно одетого красивого мужчину средних лет, который ей улыбался.

– Да, разумеется, – робко обнажила она в ответ крупные неровные зубы, еще не смея поверить, что улыбка мужчины адресована лично ей. – У нас прекрасное кафе на первом этаже. Рекомендую Даллмайер Килиманджаро. Из африканской арабики, с изумительными цветочными нотками.

– А вы не откажетесь, если я приглашу вас? – спросил Фергюс. – Не люблю пить кофе в одиночестве. Кроме того, мне кажется, что глоток хорошего кофе вам тоже не помешает.

– Не откажусь, – ответила Розмари, кокетливо поправляя свои жиденькие волосы, собранные на затылке в пучок наподобие «конского хвоста» и придающие ей окончательное сходство с лошадью, загнанной жизнью. – Если вы подождете пять минут, пока я найду, кто меня подменит на регистрации.

Вскоре они уже сидели вдвоем за маленьким столиком и пили кофе, который вкусом и цветом напоминал Фергюсу болотную жижу. Эльф терпеть не мог даже запаха этого напитка и с трудом удерживался, чтобы не морщиться. Он выбрал столик в углу и галатно придвинул Розмари стул, сев на который, она повернулась спиной к залу.

– Мы, немцы, настоящие кофеманы, – оживленно болтала Розмари. Она была счастлива. – Мы пьем кофе в течение всего дня. Ведь вы не немец, я угадала?

– Нет, – кратко ответил Фергюс, незаметно оглядывая зал. Посетителей в этот час было мало, и это его устраивало. Разумеется, существовал риск, что кто-нибудь заметит и помешает ему. Но, учитывая ситуацию, он казался минимальным и был неизбежным.

– Тогда вы не знаете, что утро каждого немца традиционно начинается с чашечки ароматного и бодрящего кофе, и обязательно со свежайшей выпечкой. Некоторые предпочитают исключительно эспрессо, другие больше любят капучино. Лично я предпочитаю латте. А вы?

– И я тоже… латте, – запнувшись, ответил Фергюс. Его мутило от приторного аромата дешевых духов Розмари, такого густого, что, казалось, она умывалась ими вместо воды.

– У нас так много общего, – сказала Розмари. Глядя на Фергюса поверх края чашки, из которой она маленькими глоточками отхлебывала кофе, женщина с затаенной надеждой спросила: – Скажите, вы здесь не случайно?

– Нет, Розмари, – ответил Фергюс, переводя свой взгляд с зала на нее.

Их глаза встретились.

– И зачем же…, – начала Розмари и смолкла. Ее глаза вдруг остекленели, лицо потеряло осмысленное выражение, а рот так и остался приоткрытым. Но со спины могло показаться, что она продолжает пить кофе и разговаривать со своим спутником, который не отводил от нее восхищенных глаз.

Фергюс, словно опытный гипнотизер, усыпив Розмари, начал исследовать ее мозг. Проникнув в таламус, он тщательно и осторожно изучал и сортировал обрывки воспоминаний, образов, мыслей, которыми тот был наполнен. Вскоре он знал все, что ему было нужно.

Катриону привезли до обеда, зарегистрировали под именем Катрионы Эльф и сразу же отправили в родовой зал, где она через несколько часов родила абсолютно здорового мальчика весом почти четыре килограмма. Но он был слишком крупным для своей хрупкой мамы, и она выбилась из сил, пока производила его на свет. Младенца запеленали и уложили в комнате для новорожденных, вместе с другими малышами. А ослабевшую после затяжных тяжелых родов Катриону перевели в реанимационное отделение. Когда за ней пришла медсестра, то не нашла ее, больничная койка была пуста. Катриону начали было искать, но привезли новую роженицу, с кровотечением, и о ней на время забыли. А потом забыли совсем, и воспоминания о ней окутала тьма, как будто кто-то погасил свет в комнате без окон.