Человэльф

– А что с ними случилось? С вашими родителями?

– Никто не знает точно. Они возвращались домой на автомобиле по горной дороге, тот сорвался в пропасть. Кажется, мама была за рулем. Она была плохим водителем, но очень любила быструю езду. Предполагают, что на повороте солнце ослепило через лобовое стекло водителя… С тех пор я не люблю солнечный свет.

– И я тоже, – сказала Катриона. – Когда светит солнце, я становлюсь безобразной.

Они помолчали, думая каждый о своем горе.

– Меня зовут Катриона, – вдруг сказала девушка.

– Меня Борис, – ответил он. – Да вы и так знаете.

– Еще полчаса назад мне казалось, что я знаю о вас все, – призналась Катриона. – Но сейчас я поняла, что не знаю ровно ничего. И мне еще предстоит вас узнать по-настоящему.

– А вы этого хотите? – спросил, чувствуя, как у него замирает сердце, Борис.

– Да, – ответила Катриона. – А вы?

– Очень, – сказал он. – Впервые в жизни.

– И я тоже, – сказала она.

Он взял Катриону за руку.

– Какая теплая рука. И нежная. Как у моей бабушки Алевтины. Ты очень похожа на нее!

– Вот еще, – возмутилась Катриона. – Может быть, я и старше твоей бабушки, но, без всякого сомнения, выгляжу намного моложе.

Однако руку она не отняла.

– Я не то хотел сказать, – смутился Борис. – Бабушка была самым родным мне на свете человеком. И единственным, после смерти родителей. И я переживаю по отношению к тебе то же самое чувство, что и к ней когда-то.

– Я поняла, просто пошутила, – ответила Катриона. – Вот сейчас точно не надо никаких слов. Ты все только испортишь.

Они снова замолчали. Но это было уже совсем другое молчание, то, что красноречивее любых слов. Любовь зарождается по-разному. Иногда от одного случайно оброненного слова. А порой даже от взгляда. Именно это происходило с ними. В их сердцах, как от брошенного в землю семени, пробивался росток любви. От прикосновения руки к руке. От морского ветра, ласкающего их пылающие лица. От властного зова природы, порождением которой они были. И то, что он человек, а она эльфийка, ничего не меняло. Может быть, потому что Борис не знал этого, а Катриона в это мгновение забыла.

Они могли бы так, рука в руке, простоять вечность. И уж точно до утра. Но первозданную тишину окружающего их мира вдруг разорвал резкий гудок сирены. Они разом обернулись. И увидели, что к причалу в западной части острова подходит гребная шлюпка, полная неясных силуэтов. Весла равномерно поднимались и опускались в воду, мощными толчками быстро продвигая лодку по морю. В полумиле от берега мрачными тенями замерли два парусных судна, освещенные только сигнальными огнями.

– К нам гости, – произнес Борис с нескрываемым сожалением. – А Скотти говорила, что никого не ждет.

– Кто бы это мог быть? – вслух произнесла Катриона. – Обычно меня ставят в известность заранее, когда на остров кто-то собирается высадиться. Необходимо соблюсти всякие формальности – открыть визу и прочее. Все-таки это не просто остров, а суверенное государство Эльфландия.

– Надеюсь, это не рароги. Мне кажется, они привыкли обходиться без виз.

– Меня уже ничто не удивит, – сказала Катриона. – Но вряд ли.

И они начали быстро спускаться по склону холма к маяку, который продолжал безмятежно посылать световые сигналы всем проходящим морским судам. Но на всякий случай Катриона предусмотрительно вложила стрелу в арбалет.

Глава 21

У каменной ограды маяка они увидели небольшой отряд военных моряков. Их было около десяти, у каждого за плечами висел карабин, к поясу был пристегнут широкий нож. Они встретили Катриону и Бориса настороженными взглядами. Гном с нашивками сержанта преградил им путь.

– Сержант военно-морской пехоты Дерек, – сказал он. – Вооруженные силы Эльфландии. Требую остановиться!

Послышался звук передернутого затвора карабина.

– Кто вы? – спросил сержант Дерек жестким голосом, требующим беспрекословного подчинения.

– Я полномочный представитель посольства суверенного государства Эльфландия, – ответила Катриона. – А это главный смотритель маяка Борис Смирнов. Он человек, так что будьте с ним очень вежливы, сержант. Если хотите стать офицером.

– Мне комфортно в моей сержантской шкуре, – хмыкнул тот. – Почему вы вооружены, а у этого… человека кровь на лице и на руках?

Катриона замялась с ответом. Сержант Дерек заметил это и сделал знак. Тотчас от группы моряков отделились двое. Они подошли с карабинами наперевес и встали за спиной Катрионы и Бориса, ожидая дальнейших приказов.

– На нас напали, – Катриона решила быть откровенной с сержантом, чтобы не вызвать еще больших подозрений. Ей не хотелось, чтобы ее арестовали и сопроводили в одну из подземных тюрем Совета ХIII. – Мы защищались.

– И кто на вас напал?

– Это был рарог.

– Один? На вас двоих? – Сержант недоверчиво посмотрел на арбалет в руках Катрионы. – И где же он?

– Он сорвался со скалы. Вероятно, погиб.

– Вот так просто – сорвался и погиб?

– Мне пришлось выпустить в него три стрелы из арбалета, – призналась Катриона.

– Возможно, мне следовало поставить вопрос иначе, – заявил сержант. – За что вы убили рарога?

– Послушайте, сержант…, – заговорил Борис и сделал шаг вперед.