Человэльф

Грир устал от своего танца и упал, обливаясь потом, в кресло. Он был почти счастлив. Танцы приносили ему удовлетворение, которое он редко испытывал в обычной жизни. Сейчас он чувствовал даже что-то вроде благодарности к Катрионе, которая помогла ему вызвать из небытия подобие былых ощущений. Это были славные призраки прошлого. А потому он решил на время сохранить ей жизнь.

Была еще одна причина, пожалуй, более веская. Катриона могла пригодиться ему, и не далее как этой ночью, когда он будет праздновать свою победу и долгожданное обогащение. Юная сладострастная эльфийка – это лучше, чем пьяные рароги, в чьей компании он обычно отмечал удачные пиратские вылазки…

Вспомнив о рарогах, Грир поскучнел. Лерой и Джозеф так и не вернулись. И времени ждать их уже не оставалось. Корабль с золотом не станет дожидаться, пока он, Грир, решит свои проблемы. Он дойдет до порта назначения, и мечта Грира навсегда останется только мечтой, как и он сам – нищим пиратом, рискующим своей жизнью за кусок хлеба.

Мысль о том, что после нападения на корабль он будет вынужден до конца своей жизни скрываться от гнева и возмездия Совета ХIII, даже не промелькнула в воспаленном мозгу Грира. Золото ослепило его разум. Сейчас он думал только о том, как совершить задуманное. Можно было попытаться набрать команду среди отбросов, которыми кишит любой порт. Бывшие моряки, спившиеся и опустившиеся, они за одну только выпивку выйдут в море, ограбят любое встречное судно, растерзают его команду и пассажиров. А затем их можно самих, предварительно вспоров им животы, отправить на дно кормить акул. И тайна будет надежно сохранена. Но не было гарантии, что они не опередят своего нового капитана и не попытаются поступить с ним еще более гнусно – например, зашить в парусину и скинуть с палубы в море еще живого. Без Лероя и Джозефа, на помощь которых Грир привык рассчитывать во всех своих злодеяниях, он чувствовал себя не совсем уверенно. Впервые Грир испытывал сомнения, замышляя что-то недоброе.

– Будьте вы прокляты, Лерой и Джозеф! – пробормотал Грир. – Отплатить мне такой черной неблагодарностью за все, что я для вас сделал!

Гриру и в самом деле сейчас казалось, что он благодетельствовал рарогам, а они его предали. Появись они в эту минуту, он бы сам убил их, не слушая оправданий. Или позже, когда они пустили бы корабль с золотом на дно, предварительно перенеся его груз в трюм пакетбота. Подумав об этом, Грир ухмыльнулся. Ему все равно пришлось бы убить рарогов после сегодняшней операции. Оставлять в живых свидетелей, которые могли бы проболтаться и навести на его след Совет ХIII, было бы непростительной глупостью. А Грир был не настолько безумен, чтобы совершать такие ошибки.

И Грир пришел к единственно возможному в этой ситуации решению – напасть на судно с золотом без чьей-либо поддержки, в одиночестве. Любой другой посчитал бы это безумным предприятием. Но именно поэтому его и мог совершить обезумевший эльф. Грир рассмеялся, подумав об этом. Сам себя он, разумеется, не считал сумасшедшим. Просто он верил в свою удачу, которая никогда не изменяла ему. Он и ветреная удача были хорошими любовниками, доставляющими друг другу истинное наслаждение. И, как все не очень умные любовники, Грир даже не допускал мысли, что однажды его партнер может ему изменить.

Катриона с недоумением смотрела на Грира, который, казалось, забыл о ней. Он сидел в своем кресле и что-то бормотал себе под нос, иногда смеялся, иногда хмурился. Он словно психически раздвоился. В его теле сейчас было два существа, которые разговаривали и даже спорили между собой, пренебрегая окружающим миром.

Наконец Грир очнулся и взглянул на Катриону веселыми глазами, в которых не было и следа недавней ненависти.

– Радуйся, эльфийская дева, – провозгласил он. – Сегодня ночью ты разделишь со мной мою победу и мое ложе. А пока тебе придется поскучать в трюме пакетбота в одиночестве. Можешь развлекать себя эротическими фантазиями, которые мы будем воплощать вместе до рассвета. Чем дольше я буду блаженствовать, тем дольше ты проживешь, о, несравненная Катриона!

– Что ты задумал, Грир? – с тревогой спросила Катриона. Ее беспокоило выражение лица эльфа. Оно было безумным и отчаянным, внушающим страх.

– Обязательно узнаешь, но только позже, – пообещал, смеясь, Грир. – А теперь изволь спуститься в трюм. И лучше по доброй воле. Откровенно говоря, мне безразлично, окажешься ты в трюме или на дне моря. Главное, чтобы это произошло как можно быстрее. Я очень спешу! И знаешь, куда?

– Куда, Грир? – спросила Катриона. Она решила не противоречить эльфу, надеясь узнать от него хоть что-нибудь.

– На свидание! И знаешь, с кем? Спроси же меня!

– С кем, Грир?

– С моим золотом!

И Грир, хохоча во весь голос, подошел к девушке и ударил ее кулаком в подбородок. Удар был такой силы, что Катриона потеряла сознание.

Глава 30