Человэльф

С этими словами Грир поворотом штурвала направил пакетбот в сторону острова Льюис, где он должен был пересечь курс судна, набитого доверху золотыми слитками. Пакетбот стремительно несся по волнам, потому что в его паруса дул ветер надежды.

А «Эдинбургский замок», как назывался сейчас один из двух фрегатов эскадры адмирала Сибатора, видоизмененный до неузнаваемости и превращенный в торговое судно, в это же время не торопясь, чтобы не вызвать подозрений, шел по направлению к острову Эйлин Мор. В его трюмах не было ни крупинки золота, зато лежали дополнительно погруженные ящики со снарядами к орудиям, из которых капитан Харви собирался расстрелять неуловимого «Летучего Голландца», если тот откажется выполнить его приказ сдаться. Но все-таки водяной предпочел бы доставить корабль-призрак пленником в порт в целости и невредимости. Это принесло бы ему больше чести и славы. Как доказать, что на морском дне лежит именно тот самый «Летучий Голландец», а не случайно проходившее мимо судно? Млит Сибатор очень недоверчив. А Совет ХIII потребует вещественных доказательств. Это было единственное, что беспокоило капитана Харви.

Грир издали заметил паруса корабля, напоминавшего обводами фрегат, но выкрашенного в цвета торгового флота и с намного меньшей парусностью. Его полуобнаженные мачты торчали крестами на заброшенном погосте. Трудно было сейчас признать в нем корабль, чьи надежность и прекрасные ходовые качества сделали его незаменимым для исследователей и путешественников всего мира. На одном из таких, фрегате «Будёз», французский путешественник Луи Антуан де Бугенвиль совершил в ХVIII веке кругосветное плавание. Не случайно британский Королевский флот в эпоху своего расцвета, когда он считался владыкой всех морей, имел самое большое число фрегатов в мире. Но сейчас «Эдинбургский замок», имевший водоизмещение восемьсот тонн, напоминал зажиревшего и обрюзгшего спортсмена, в которого превратился расставшийся со спортом и спившийся чемпион. Обе орудийные палубы фрегата были скрыты под брезентом. Однако все его шестьдесят орудий были готовы вступить в бой по приказу капитана Харви, который не покидал капитанского мостика.

Грир буквально захлебнулся от радостного смеха. Он не заметил подвоха. Его глаза и разум ослеплял золотой ареол, который, казалось, окружал корабль.

– Спасибо, адмирал Сибатор, – прокричал он, как будто млит мог его услышать. – Я тебе премного обязан и обязательно отплачу черной неблагодарностью!

Крошка-пакетбот ни за что бы не догнал быстроходный трёхмачтовый корабль даже с неполным парусным вооружением, если бы не шел ему наперерез. Курс был рассчитан точно. Они сошлись в заранее намеченной Гриром точке.

Некоторое время пакетбот шел рядом с «Эдинбургским замком», словно рассматривая или оценивая его, как цыган лошадь, которую собирается украсть. Затем капитану Харви, который не раз встречал пакетбот в здешних водах и привык к нему, как к чайкам, вечно кружащимся над водой, надоело это постыдное соседство, и он прокричал в мегафон:

– Эй, на скорлупке! Брысь отсюда, пока не раздавил бортом!

– Эй, на корыте! Nemo me impune lacessit, – с насмешкой ответил ему Грир. И повторил, чтобы его поняли: – Никто не тронет меня безнаказанно, капитан!

Капитан Харви мгновенно разъярился.

– Отправить на пакетбот десяток моряков и хорошенько вздуть этого наглеца, – приказал он своему помощнику. И это был последний приказ, который он отдал в своей жизни.

Помахав «Эдинбургскому замку» рукой, Грир без лишних слов и угроз нажал красную кнопку на пульте управления. Замаскированные бойницы пакетбота обнажились, выглянули жерла орудий, и они изрыгнули огонь. Мощные снаряды, разрушительную силу которых многократно увеличивала близость судов, разом снесли мачты корабля и уничтожили капитанский мостик вместе с капитаном Харви. Атака была страшной еще и из-за своей полной неожиданности. Никто на корабле не ожидал нападения. «Эдинбургский замок» в одно мгновение потерял командира, управление и возможность принять бой. А пакетбот продолжал сеять смерть и разрушение. Он, деловито пыхтя паровым двигателем, совершал круговые маневры вокруг своего грозного еще недавно противника, а его орудия, перезаряжаясь автоматически, стреляли и стреляли. Это была кровавая бойня. Не бой, а расстрел беззащитного и уже поверженного врага. Пакетбот продолжал добивать фрегат даже тогда, когда на нем не осталось в живых или не раненными ни одного члена команды. «Эдинбургский замок» сильно накренился на один бок, и морские волны окатывали его палубу, смывая кровь и унося с собой обезображенные тела.

Грир торжествовал. Он даже забыл на время о золоте и просто упивался видом потоков крови, которые окрасили море вокруг корабля в красный цвет.

– Nemo me impune lacessit! – кричал он, и глаза его сверкали, как раскаленные угли. – Теперь ты хорошо меня понял, капитан?!