Чем заканчиваются все дороги? (СИ)

- Ну да, - со странной интонацией сказала Алиса. – С Айлем. Потому как вот это и есть наш Айль, - она небрежно кивнула в сторону сцены. - Вот как-то так… - почему-то виновато добавила она.

Ведьмак хмыкнул, но ничего не сказал. Молчал, смотрел на Алису. Ждал.

Алиса вновь вздохнула, сильно потерла лоб и правую щеку. У ведьмака на секунду мелькнула странная мысль, что этот жест ему что-то напоминает.

- Я на него накинулась, - продолжала меж тем Алиса, - как кошка – едва мы от той харчевни отбежали в лес. Лупила, колотила, как только могла. А он как груша: терпит все покорно, только голову руками прикрывает. «Ублюдок, - кричу, - убийца!» Как бес в меня тогда вселился. Как вспомню всё: и Иорвета, и Риордаина этого кошмарного, и дядюшку Ге в том сарае проклятом, на полу – так словно черная пелена перед глазами… Наконец, словно бы выдохлась. А он тихо так говорит мне: лучше убей меня прямо здесь, только не гони. Мне, говорит, все равно одному не выжить. Теперь, говорит, я понял… Помню, в ответ я как захохочу, словно ненормальная. Чего-чего, мол? Эльф, говорю, умоляет bloede d’hoine не бросать его в лесу? Смеюсь, помню, и остановиться не могу. Истерика случилась, не иначе как. А он сел, к дереву прислонился, насупился, зыркает на меня своими глазищами и говорит, а сам краснеет: какой я, говорит, aen seidhe. Я и в лесу-то никогда не был, до того, как сбежал. Тут уж мне чуднО стало. Вроде и злюсь на него – но почему-то давай его расспрашивать. Откуда бежал, зачем… Тут он как вскинется – я вновь поняла, что это мальчишка совсем, зеленый, горячий и глупый. И выложил мне, как на духу, всё-всё: что жил в небедной семье оседлых эльфов, что и мать у него, и отец живы и здоровы, и растили его как истинно благородного, музыке обучали, стихосложению… А он, видите ли, смотреть на все это не мог, и на маманю с папаней тоже, зная, что, мол, пока он тут на лютне пассажи разучивает, где-то Иорвет, которого 10 раз уже похоронили, вновь оказался жив и вновь поднимает эльфов на борьбу. И что каждый, дескать, кто хоть капельку себя и свой народ уважает, должен все бросить и идти под его знамя… Ну и сбежал из дома, дурень. Поваландался, обтрепался, оголодал – ни охотиться ведь, ни в лесу жить не умеет, всю жизнь в городе сидел на всем готовом; вот он и понял, что до скоя’таэлей еще добраться надо, и что дело это непростое. И пристал к банде этой самой, дней за 10 до того, как они нас… Ну, в общем, как все случилось. И что убивать он был не готов, и зла никому не желал. И никогда не думал, что стычка, грабёж – это так… гадко. Представляете – так и сказал: гадко! А я его слушаю, и мне плюнуть в этого Иорвета хочется. Вот голыми руками бы придушила… Тогда и словно воздух из меня выпустили. Ладно, говорю, парень; пойдем вместе. Он обрадовался, как маленький. К скоя’таэлям, говорит? Ты?.. Вместе со мной? Вскинулся весь такой, аж глаза загорелись. Я ему сказала, помню: для начала – к ближайшей деревне, а лучше к селу. А там посмотрим… Как тебя, спрашиваю, зовут-то. А он мне как выдал – сразу видно, что и впрямь из хорошей семьи парнишка; сплошные aen да aep, хрен выговоришь. Понятно, говорю. Будешь Айль. Это то, что я от его имени смогла тогда запомнить и выговорить… - она усмехнулась, но уже как-то по-доброму. – Вот… С тех пор он у нас и Айль.

- Повезло эльфенку, - неожиданно сказал ведьмак. Трисс покосилась на него, а потом спросила:

- Я так понимаю, с тех пор вы с ним не расставались?

- Ну да, - сказала Алиса и вдруг замялась, покраснела, заерзала:

- В смысле… Не в том смысле! Мы не… Я не… Мы с ним многое прошли, пока оказались здесь. Но я и он – нет…

Трисс вгляделась в нее пристальнее:

- Ты так говоришь, словно в том, что вы могли бы быть… парой – словно в этом есть что-то плохое!

Алиса скосила глаза куда-то в сторону… Промямлила что-то невнятное. А потом вдруг, не удержавшись, рассмеялась, краснея еще сильней.

- Я не… А, ладно, чего уж там! – махнула рукой она, одним глотком допивая очередной бокал. – Глупо, что я об этом вообще заговорила, но… В общем, мы никак не могли бы быть парой. Потому что Айль… Ну, в общем, женщины ему вообще неинтересны. Никакие.

- Понятно, - сказал ведьмак. Трисс ждала, что он скривится – хоть на секунду, хоть и неуловимо для глаз того, кто не знал ведьмака долгие годы – но он оставался совершенно спокойным, более того - доброжелательно спокойным. Трисс удивленно приподняла одну бровь – еле заметно, так, что никто, кто бы не знал ее долгие годы, ничего и не понял бы.

Алиса этого молчаливого диалога, конечно же, не заметила.