Чем заканчиваются все дороги? (СИ)

- С обеими, - усмехнулся мужчина. – Но я не думал, что ты знаешь его настолько близко, что в курсе всей его личной жизни…

- Я тебя умоляю, – в темноте было не различить выражения ее лица. - Про Геральта и его пассий не знает, пожалуй, только глухой, и то лишь тот, кто не умеет читать.

- И все же: вы выглядели как очень близкие знакомые…

- Да, Лэс, - все так же бесцветно сказала женщина. – Мы и в самом деле знакомы довольно близко. Хотя вижу я его третий раз в жизни. И не спрашивай, пожалуйста, как так вышло.

Чародей вздохнул. Руки его на талии женщины словно окаменели.

- Я слишком о многом тебя не спрашиваю, - сказал он с горькой иронией.

Женщина извернулась в его руках, встала лицом к лицу, почти неразличимая в темноте, спиной к редким и тусклым огням улицы.

- Лэссер! – сказала она. – Если бы я тебя не знала, я бы подумала сейчас, что ты меня ревнуешь…

Он убрал руки с ее талии, отступил на шаг, вглядываясь в ее лицо, скрытое темнотой.

- А я и ревную, - вдруг просто и очень серьезно сказал он.

Женщина недоверчиво усмехнулась.

- Ведьмак пришел со своей чародейкой. Мы сидели все вместе, она не отлучалась ни на секунду. И ты ревнуешь?

- Я не к Геральту тебя ревную, Алиса! – негромко воскликнул чародей, и в голосе его вдруг зазвучали такие нотки, что у женщины тоскливо заныло под ложечкой – как всегда, когда предстоял бессмысленный разговор, в котором в сотый раз нужно будет врать и недоговаривать, недоговаривать и врать… - Ты думаешь, я не понял, о чем – точнее, о ком! – вы говорили? Зачем Трисс Меригольд так бесцеремонно наложила на вас звукобарьер?

- Может, мы сговаривались убить императора Эмгыра, - Алиса попыталась пошутить и тут же жарко покраснела в темноте от того, как нелепо это у нее вышло.

Лэссер отступил еще на шаг. Сел на стул возле Алисиного туалетного столика, устало сгорбился. Сразу стало видно, что, не смотря на свою худощавость и живость, он уже отнюдь не молод.

- Я успел случайно услышать обрывок мыслей… - тихо сказал он. – Я знаю, ты считаешь, что я нарочно делаю это. Но я тебе сто раз говорил…

- …что с твоей ментальной чувствительностью это все равно, что пройти мимо громко орущих людей и ничего не услышать, - закончила Алиса нарочито скучающим голосом.

Чародей поднял голову, посмотрел на нее.

- Вы говорили об Одноглазом Лисе, - сказал он, словно камень уронил.

Алиса, стоя у подоконника и не зная, куда девать руки, скрестила их на груди. Дернула плечом.

- Да, и о нем тоже, - просто и спокойно сказала она.

- Они ищут его? Ведьмак и Меригольд? Они считают, что ты знаешь, где он?

- Лэс, - выдохнула женщина, - не городи, пожалуйста, чепухи! Трисс прибыла на конвент, точно также, как десятки других чародев. Ведьмак ее сопровождает. Они просто хотели скоротать вечер, и – черт возьми, случайно! – выбрали именно нашу корчму. Ведьмак меня узнал. И несказанно удивился, потому что мое присутствие в этом городе оказалось для него довольно, скажем так, неожиданным.

Чародей долго и устало молчал.

- Иногда, - наконец сказал он глухо, - я думаю, что это мое личное проклятье. То, что ты такая. Что ты вне магии… Пойми, большую часть времени я действительно не устаю радоваться, какое же это счастье. С тобой я пребываю в тишине, я не слышу твоих мыслей, не чувствую, как ты пытаешься закрыться от меня, и не испытываю из-за этого стыда и горечи… Алиса, ты просто не знаешь, какое же это счастье для такого, как я – быть рядом и не слышать чужих мыслей! Видеть только глаза, слышать только слова… Но иногда это меня просто с ума сводит! Ты пойми, я ведь не знаю и никогда не узнаю, кто же ты, откуда и что на самом деле думаешь обо мне. Любишь ли меня…

- Я…

Он слегка поднял руку, не дав ей заговорить.

- Я знаю… Точнее, думаю, что знаю. Черт возьми, Алиса, и ведь не только в этом дело! Если ты заболеешь – я не смогу ничем тебе помочь, вся магия мира будет бессильна. Если ты решишь исчезнуть – я никогда не смогу узнать, где ты, никогда! Ты же единственное существо, которое мне никогда не постичь… И порой я совсем не понимаю тебя, Алиса. Совсем…

Она сделала шаг от окна, ближе к нему. Еще ближе…

- Ну зачем же так высокопарно, - улыбнулась она в темноте. – Напомни мне, сколько мы уже вместе?

- Дай-ка припомнить… - замялся маг.

- Не притворяйся, - усмехнулась женщина. – Я же знаю, ты помнишь нашу годовщину!

- Три года.

- Да, три года… Так почему мы за эти три года ни разу об этом не говорили? А, Лэссер? Почему только сейчас?.. Почему ты не говорил мне, что тебя это так ранит?

Он рассеянно покачал головой, глядя куда-то в пространство, сквозь Алису, стоявшую прямо перед ним.

- Потому что я, наивный старый дурак, думал – что бы ни было с тобой тогда, раньше, оно давно похоронено. А теперь приходит ведьмак, и я вижу, что ничего нельзя похоронить навсегда, что оно все равно воскреснет, сядет с нами за стол и по-хозяйски закинет на этот стол ноги в грязных скоя’таэльских сапогах…

- Ты поэт, Лессер! Куда до тебя нашему Айлю? – Алиса протянула руку, коснувшись его волос.