Чемпион

Я вошел в кафе. Там было очень темно. Над стойкой мигали разноцветные гирлянды. Музыка продолжала орать. Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулся и увидел официантку. Она что-то спрашивала, оценивающе глядя мне в лицо. Я кивнул, хотя ничего не расслышал. Она отвела меня к столику у стены, протерла его влажной тряпкой и, когда я уселся, вручила тяжелую папку из черной кожи. Список блюд и спиртного был краток, цены – атомными. С моими капиталами здесь было нечего делать.

Музыка смолкла.

– Выбрали? – спросила официантка, ни на шаг не отходившая от стола.

– Чашку чая.

– И все?

– Пока да. – Я положил папку на стол.

Официантка посмотрела на меня с сожалением. Взяла папку под мышку, оглянулась на рослого бармена, который, глядя в нашу сторону, поправлял черную «бабочку», и сказала:

– Только не задерживайтесь. У нас заказано мероприятие, придется освободить место.

– Я освобожу.

Официантка, покачивая бедрами, ушла. За столом недалеко от меня сидели два парня в светлых рубашках с закатанными рукавами, возрастом не старше моего. Стоявшие перед ними бутылки и стаканы отражали огоньки разноцветных гирлянд. Когда официантка прошла мимо, один из парней шлепнул ее по заду. Она взвизгнула, обернулась и расплылась в улыбке.

– Ленчик, повтори нам еще раз.

– То же самое, Юрий Павлович?

– То же самое, то же самое… – Юрий Павлович вальяжно развалился на стуле и, когда официантка чуть отошла, подмигнул товарищу: – Симпотная девка, скажи?

– Ничего.

– Может, распишем ее на двоих?

– А она согласится?

– Заплатим. – Юрий Павлович похлопал по нагрудному карману, из которого торчал тяжелый бумажник. – Надо же как следует обмыть сделку. Скучно! Начнем здесь, а на шесть часов я договорился с Рустамом. Он все устроит по высшему классу.

– Как в прошлый раз?

Юрий Павлович пренебрежительно скривился:

– Забудь! Сегодня он нас в санаторий ЦК повезет. В баньке попаримся с комсомолками, в бильярд погоняем… Эй, ты чего пялишься? Выпить хочешь, солдат? Подходи, я налью!

Я отвернулся. Какое-то время Юрий Павлович смотрел на меня, потом продолжил расписывать своему товарищу прелести предстоящего вечера. Говорил он красочно и, по-моему, громче, чем раньше. Передо мной, наверное, выпендривался. Нет-нет, а я ловил на себе его горделивые взгляды: смотри, как люди живут.

Я впервые услышал выражение «обмыть сделку» не в кино, а в жизни. А через пару минут, закончив живописать прелести заготовленных развлечений, Юрий Павлович назвал себя бизнесменом и раскрыл некоторые подробности провернутого им дельца. Это уже для моих ушей не предназначалось, но кое-что я расслышал. Он по липовым документам толкнул куда-то партию поддельных, якобы американских купальников и польскую косметику под видом французской. Его товарищ выразил сдержанное восхищение и задал ряд технических вопросов. Юрий Павлович охотно пустился в объяснения, жонглируя названиями фирм, цифрами и фамилиями.

Официантка сначала обслужила их стол, потом принесла мне остывший чай. Когда ставила, пролила из чашки на блюдце. Вместо извинений недовольно сказала:

– Мы сейчас закрываемся, так что поторопитесь.

Я молча положил на стол деньги. Она смела их в карман фартука и пошла к стойке. Юрий Павлович схватил ее за руку и усадил на колени. О чем они шептались, я не слышал. Но судя по тому, как официантка болтала ногами в колготках-сеточках и обнимала молодого бизнесмена за шею, они нашли общий язык. Встав, она одернула юбку, с каким-то непонятным превосходством посмотрела на меня и ушла к стойке, виляя бедрами пуще прежнего. Юрий Павлович по-кавказски цокнул языком, а когда она обернулась, показал большой палец.

Я неторопливо прихлебывал чай.

Юрий Павлович встал, объявил на весь зал:

– Пойду отолью, – и направился к незаметной двери в дальней стене. Проходя мимо стойки, он сказал бармену:

– Поставь чего-нибудь такого, душевного. Шуфутиныч или Токарев есть?

– Сделаем.

– Давай. – Юрий Павлович, левой рукой расстегивая ширинку, правой изобразил дирижерские жесты.

Когда он заходил в туалет, я успел разглядеть, что там не одиночная кабинка, а длинное помещение с умывальником, «электрическим полотенцем» и несколькими загородками.

Приятель Юрия Павловича сидел, с задумчивым видом опустив голову и скрестив на груди руки. Проходя мимо, я чуть замедлил шаг и двумя ткнул его в известную мне точку повыше ключицы. Никто ничего не заметил. Он остался сидеть, как сидел. Если не всматриваться, могло показаться, что он перебрал водки и задремал.

Бармен, стоя ко мне спиной, возился с магнитофоном. Официантка помогала ему выбрать кассету, но, услышав мои шаги, обернулась:

– Ты куда? Я же русским языком сказала, что мы закрываемся!

– Туда. Можно?

– Только быстро.

– Спасибо.

Когда я вошел, Юрий Павлович заканчивал справлять малую нужду. Для этой цели он воспользовался не унитазом, а раковиной умывальника. Стоял, приподнявшись на цыпочки, что-то насвистывал и глумливо улыбался своему отражению в зеркале. При моем появлении лыбиться перестал и недовольно поморщился.

– Из каких краев, земеля?

– Из светлого будущего.