Через год в это же время

Придет ли он в ближайшее воскресенье? Узнает ли когда-нибудь Минни, что он хотел сказать? После того мучительного разговора в доме Тары Минни заключила с собой соглашение: больше никаких фантазий о Квинне Хэмилтоне. И никаких фантазий ни о ком другом. Нужно наконец вернуть себе власть над собственной жизнью, над собственным счастьем. Она решила стать более похожей на Лейлу, не позволять другим людям лишать себя чувства собственного достоинства.

Письмо бросило тень на всю неделю. Минни была в таком приподнятом настроении после разговора с Люси, а теперь зря тратила время, размышляя, взвешивая, следует ли ей пойти в воскресенье в Хэмпстед-Хит. Она могла, конечно, просто разблокировать номер Квинна и послать ему сообщение: «Привет, Квинн, спасибо за письмо, не знаю, правда, когда ты его прислал, потому что оно упало под коврик и теперь пропиталось кошачьей мочой и ореховым маслом. Я понимаю, это отвратительно, – я словно сама живу как какой-нибудь зверек. Ну, в любом случае, не мог бы ты повторить текст в сообщении? Спасибо».

А что бы сделала на ее месте Мег Райан?

Двадцать пятое октября 2020 года

Она пошла туда в воскресенье. Конечно же пошла. Любопытство оказалось сильнее ее. В семь тридцать она была в Хэмпстед-Хите, пряталась в кустах у входа на территорию общих прудов. Стояло холодное ветреное утро, и общий пруд был уже закрыт на зиму. Вокруг не было ни души. Восьмой час миновал. Минни села на скамью неподалеку и пнула горку осенних листьев. Похоже, письмо пролежало под ковриком несколько недель. Она могла разблокировать номер Квинна, позвонить ему, но ей не хотелось. Слишком много часов она провела, глядя на свою фанерную подружку.

Потуже намотав на шею шарф и засунув руки в карманы нового шерстяного пальто, Минни не спеша поднялась на Парламентский холм. Она не была здесь с того августовского дня. Теперь она плавала в закрытом бассейне. Вересковые пустоши выглядели осенью совсем по-другому. Оранжевый ковер листьев укрывал дорожки, сквозь путаницу ветвей над головой сочился косой холодный свет. Минни подобрала с земли абсолютно красный лист и всмотрелась в рисунок жилок на его хрупкой поверхности. Он был так прекрасен, но эта красота возникала лишь на краткое время, а потом лист доигрывал свою роль на этой планете и превращался в перегной. Незаметное существование, но если присмотреться – такое примечательное…

– Минни?

Минни аж подпрыгнула и уронила лист. Она подняла голову и увидела перед собой Квинна.

– Ох, ты меня напугал! – воскликнула она, хватаясь за грудь.

На Квинне был толстый зеленый шерстяной джемпер, верблюжья куртка и темно-синие джинсы. Минни не видела его уже несколько месяцев. Когда видишь кого-то часто, то забываешь, как человек по-настоящему выглядит… он превращается просто в некое сочетание черт и слабостей. Но после долгого отсутствия ты видишь его снова – и это как будто в первый раз. В случае с Квинном это было подобно удару кузнечного молота… Она и забыла, насколько он хорош собой.

– Прости, ты так пристально разглядывала этот листик, – сказал Квинн с осторожной улыбкой.

Минни посмотрела на лист, который уронила, подняла его и сунула в карман.

– Это великий лист, – произнесла она и тут же выругала себя за то, что выдала подобную глупость.

– Я и не думал, что ты придешь, – сказал Квинн.

– Получила твое письмо. Только не знаю, когда ты его прислал. Оно немножко… пострадало.

– Ох… – Квинн явно испытал облегчение. – Я принес его три недели назад, но приходил сюда каждую неделю в надежде встретить тебя. – Он пошел рядом с Минни по аллее, обсаженной деревьями. – Я пытался тебе позвонить, но не смог дозвониться. Мне не хотелось навязываться, но я… я должен был объяснить… – Квинн замолчал; он явно нервничал.

Минни поддала ногой груду листьев, и те приятно зашуршали. Она молчала, ожидая продолжения.

– Наверное, я все испортил, Минни… У меня вечный пунктик насчет чувств… – Квинн моргнул и спрятал руки в карманы; они шли, глядя на тропинку перед собой, иногда легче говорить, если не смотришь на кого-то. – Думаю, я вырос с неправильным представлением о том, что такое любовь. Я всегда считал, что именно любовь погубила мою мать, но теперь понимаю, что дело не в этом. – Квинн печально покачал головой.

– Похоже на то, Квинн, что ты основательно покопался в себе, – заметила Минни.

– Так и есть. – Он нахмурился. – Я начал ходить к специалисту еще в начале года, начал говорить о том, о чем никогда прежде не говорил. А через несколько месяцев отказался от сеансов, подумал, что могу и сам справиться. А потом встретился с тобой, Минни, и понял, что должен вернуться туда. Я не хочу быть тем, прежним человеком, Минни, больше не хочу. И я наконец пришел к нескольким важным решениям.

– Например?

– Я должен уехать из Примроуз-Хилла. Я должен попросить у тебя прощения за то, как себя вел. Я должен стать более открытым с людьми.

Боковым зрением Минни видела, что Квинн косится на нее полными надежды глазами, но упорно продолжала смотреть на тропинку.