Через сердце

Устя, жаркая от работы, усердно отгребала веселком с подветренной стороны, и углы губ ее напряженно и — показалось Оресту Матвеевичу — насмешливо дергались.

Ветер стал играть. То набежит, косо черня волны, и крепко возьмет парус, ажно заскрипит недужливо мачта, то совсем упадет — затреплется сразу парус, как подшибленное крыло, и лодка опять беспомощно мотается на волне.

— Ну, падет, видно, морянка на нас, — сказал мерно Нептун.

— Падет, — согласилась спокойно Устя.

— Что такое? — вздрогнул Орест Матвеевич. Но ему не ответили.

Он огляделся вокруг — ничто не предвещало бури. Небо синело невозмутимо высоким покоем. Легкие перья облаков недвижно лежали в его глубине. Медленно низившееся солнце бросало на море, на берега, на камни теплый красноватый свет. Медно горел на солнце суровый лик Нептуна, складки на нем обозначались резче, и новая упорная черта обогнула губы. И нос, длинный и прямой, вдруг заострился клювом, хрящи сухо побелели под натянувшейся кожей.

— Ишь, — кивнул он сердито, — белухи как заиграли. Лешак их домой застает, хо-о! Во спокойно место заходить велит, хо-о!..

И лик Нептуна опять замкнулся твердой чертой. Глаза насупленно высматривали вперед.

Белухи шли большим стадом вровень с лодкой, всплывали из воды белые, как облупленное яйцо, и с тяжким пыхтением скрывались в волнах. Ушли вперед.

— Усть, загребай на мыс, обойдем коргу с голомя — успеть до время на Сон-остров, там постоим! — сказал Нептун быстрой скороговоркой, будто какое-то заклинание.

Мыс вытянулся каменной ручищей вперед. В самом его конце набросаны были кривой полосой валуны, — там бушевали высокие волны, огромными свирепыми медведицами скакали на каменья, и море вокруг ходило все в густых сливках пены.

Надо было обежать опасное место с моря — взяли на срез через залив. Лодку опять стало бросать сильней. Рябь шла сбоку черными полосами. Орест Матвеевич подпер ногами ящик и надел полушубок — ветер был здесь резче и холоднее.

И когда вышли на мыс, стало видно, будто идут наперегонки по морю медленные облачные тени, одна за другой, все ближе.

Нептун намотал парусный трос на могучий локоть и твердо уставил ноги в ребра лодки.

— Держись! — усмехнулся он, встретив тревожный взгляд Ореста Матвеевича.

Что он крикнул дальше, не разобрал Орест Матвеевич, — вдруг все потонуло в гулком шуме взбурлившей воды. Лодка взмахнула мачтой до самой воды и, лежа на боку, пошла пенить волны зарывшимся в воду носом.

— Не шали-и! — злобно взмахнул концом веревки Нептун, совсем как на строптивую кобылу. Он отпустил парус, лодка дико заметалась среди волн, размахивая мачтой на все стороны, будто выбирала дорогу. Потом сразу ринулась в короткий кривой разбег и, осаженная вовремя крепкой рукой, пошла напрямки, ровнее и шибче.

Ветреный шквал с силой пробороздил воду, рванул и улетел дальше. А позади шли новые темные полосы, далекий грозный шум надвигался все ближе, будто с грохотом неслись по каменной мостовой огромные обозы.

Над горизонтом низко заклубилось яркое ватное облако.

— Худо дело! Мга идет с голомя! — крикнул Нептун, похлестывая воду концом троса, и слова эти опять прозвучали, как зловещее заклинание.

С глухим внутренним шорохом, как на маленьких тяжелых колесиках, быстро катилась облачная стена вперед, змеино выбегали из-под нее туманные щупальца, простирались над волнами, как бы утишая их пляску. Холодом и сыростью сразу дохнул ветер, быстро и неотвратимо стал гаснуть вечер, бурно помрачнел парус, померкло и замкнулось лицо Усти.

Мглистый, редкий туман быстро затянул все вокруг, солнце стало кровавым и тусклым, загустел, заклубился мокрый, студеный дым.

И стало тихо. Так тихо, что казалось — утонула лодка в глубокой белой воде, опустилась в какие-то мертвые слон и стоит невесомо, и только это зыбкое неясное качание говорит о где-то высоко идущих бурях. Но скрипела по-прежнему с натугой мачта, хлопал невидимо парус, и вода с гулким журчанием бежала под килем.

— Куда же мы идем? — тревожно крикнул Орест Матвеевич.

Иззябшие губы выбрасывали слова в туман, как тяжелые пятаки.

Он опять не получил ответа. Только Нептун вдруг криво навис над ним из белой тьмы огромной бородатой тенью.

— Находит! Надо парус ронить! — сказал он, непонятно качаясь в высоте.

Лодка вдруг дрогнула и легла на бок. Ореста Матвеевича крепко ударило в затылок поперечиной спущенного паруса. Он пригнулся и втянул голову в плечи, ожидая нового удара. Близко прошедшая волна бросила ему за ворот горсть холодных брызг, зевнула в лицо соленым мертвым духом раскрывшейся пучины.

— Что же? — крикнул он, зажмурясь от страха.

И в прорвавшемся тумане на мгновение увидел, как бьется бурным крылом на высоте парус, увидел обнявшего мачту Нептуна и за веслами Устю с искаженным от усилий лицом.

Одичалые людские голоса оборвал резкий треск лопнувшей мачты, и Нептун тяжело рухнул в бездну. В лодку обильно заплеснулась вода.

— Устя-а-а! — закричал в отчаянии Орест Матвеевич, пробираясь ползком по воде куда-то вверх.