Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

Один из вопросов, поставленный в связи с этим, сводился к судьбе самого архива ВЧК. Давно уже утверждалось, что архива ВЧК как такового не существовало, что он был уничтожен. Публикуемый сборник, по мнению Николаевского, подтверждал эту версию. Дело в том, что среди аккуратных ссылок составителей на места хранения документов были самые разнообразные, порой почти случайные, фонды, в том числе фонд Н.К. Крупской. Однако фонда ВЧК среди них не было. Даже циркуляры этого ведомства публиковались по копиям из других фондов.

В связи с этим историк припоминал рассказ «очень осведомленного человека», имя которого он предпочитал не называть, хотя его уже не было в живых, из-за близости этого человека к самым высшим кругам власти и даже «обитания» в них. (Можно было предположить, что речь шла о Рыкове.) Согласно этому рассказу, против широких полномочий ВЧК в верхах партии была сильная оппозиция даже во время Гражданской войны. ВЧК спасла только поддержка Ленина. Однако по окончании Гражданской войны возражения против необъятной власти ВЧК вновь усилились. Путем публикации ряда сборников Дзержинский пытался реабилитировать «доброе имя» своей организации. В 1920 г. появился первый том «Красной книги ВЧК»[839], в 1922 г. вышел том второй[840]. Аналогичные сборники появлялись на периферии. «Стране грозил настоящий потоп от чекистских «красный книг»[841].

Оказалось, однако, что все эти издания только раскрывают глаза населению на мерзости кровавого режима большевиков, а не служат оправданию и обелению террора. Конец этим упражнениям чекистов положил Ленин, заявивший: «Пусть история о нас судит по другим нашим деяниям», и распорядился архив ВЧК уничтожить. Николаевский высказывал убеждение, что одной из причин этого варварского поступка было желание Ленина уничтожить документы, показывавшие характер и размеры его личного участия в терроре.

Имея в виду современные публикации документов ВЧК и их крайнюю количественную незначительность, можно предположить, что подобное распоряжение (Ленина или кого-то другого) действительно существовало, но было выполнено не полностью и некоторая часть чекистских документов влилась в будущий ведомственный архив ОГПУ – НКВД – КГБ – ФСБ.

Оценивая источниковедческое значение сборника, автор статьи показывал его ничтожность для характеристики террористической деятельности ВЧК. Иначе обстояло дело с изучением структуры кровавой организации и методов ее работы. Несмотря на скудность, по этому вопросу сборник давал больше материалов, чем все ранее вышедшие издания. Более того, он раскрывал внутреннюю борьбу в руководстве партии и государства по вопросу о роли и функциях ВЧК. Так, Д.Б. Рязанов, М.С. Ольминский и даже ближайший сотрудник Троцкого по военному наркомату Э.М. Склянский, отчасти выражавший мнение своего шефа, энергично выступали за ограничение деятельности ведомства Дзержинского[842].

Опубликованная Николаевским в «Социалистическом вестнике» статья привела к очень неожиданному результату. Редакция получила пакет с документами некоего «профессора Венцеля», проживавшего в Западной Германии. Так и не узнав подлинного имени этого человека, Борис Иванович установил, что «профессором Венцелем» был один из руководителей советской разведки в Западной Европе, ставший затем агентом германской разведки. В отдаленном прошлом он был немецким коммунистом и политэмигрантом в СССР. Среди бумаг «профессора» были воспоминания о большевистском терроре, опубликованные с комментариями Николаевского[843]. Речь шла, в частности, о «красном терроре» в Сормове в 1918 г., о зверской расправе с сотнями ни в чем не повинных людей и о возмущении, которое эта волна террора вызвала у рабочих Сормовского завода. Из известных большевистских руководителей в этих карательных акциях участвовал будущий глава правительства СССР H.A. Булганин.

Несколько статей Николаевский посвятил сложному клубку взаимоотношений Сталина и Кирова, убитого 1 декабря 1934 г. Но этот сюжет был лишь базой для попытки разобраться во внутренних противоречиях советских вождей в начале 30-х годов, когда Сталин, уже овладевший единоличной властью в партийном и государственном руководстве, постепенно, но неуклонно переходил к физической расправе с теми, кто когда-либо прямо или косвенно выступал против него и его курса (постоянно меняющегося). Формально переставший быть генсеком на XVII партсъезде (должность была тихо ликвидирована) и ставший «просто» одним из секретарей ЦК, Сталин, считал Николаевский, не уменьшил произошедшим своей власти. Важными этапами на этом пути были отклонение Политбюро требования Сталина о применении смертной казни к коммунистам-оппозиционерам (1932 г.), ограничение деятельности местных уполномоченных ОГПУ в деревне (1933 г.), убийство Кирова, устранение Г.Г. Ягоды с поста наркома внутренних дел и назначение на этот пост Н.И. Ежова (1936 г.).