Черная гора

– Большое. Самое худшее, что Белград может сделать Ниро Вулфу, – это выслать его, но скалы и ущелья – это не Белград. И они не те, какими ты их помнишь. Например, там, у этой горы, находится убежище головорезов Тито, а через границу – албанских бандитов, которыми управляют русские. Они смогли убить Марко в далекой Америке. Они убили твою дочь через несколько часов после того, как она ступила на берег. Возможно, она была неосторожна, но то, что предлагаешь ты, – появиться среди них в собственном обличье – намного хуже. Если тебе так хочется совершить самоубийство, я помогу тебе достать нож или ружье – что тебе больше нравится, тогда совсем не нужно будет предпринимать путешествие по нашему прекрасному морю, которое, как ты знаешь, бывает часто свирепым. Вот скажи мне: я трус?

– Нет, ты не трус.

– Это верно. Я очень смелый человек. Иногда я сам поражаюсь, сколько во мне отваги. Но ничто не заставит меня, такого, какой я есть, появиться днем или ночью между Цетинье и Шкодером, в особенности к востоку, где граница проходит через горы. Был ли Марко трусом?

– Нет.

– Это правда. Но он никогда даже не помышлял о том, чтобы самому разворошить это гнездо предателей. – Телезио пожал плечами. – Это все, что я хотел сказать. К сожалению, тебя не будет в живых, чтобы подтвердить мою правоту. – Он поднял свой стакан и осушил его.

Вулф посмотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию, но сообразил, что я ничего не понимаю, и тяжело вздохнул.

– Все это очень хорошо, – сказал он Телезио, – но я не могу охотиться за убийцей, оставаясь на противоположном берегу Адриатического моря, и теперь, когда забрался так далеко, я не собираюсь возвращаться домой. Мне надо подумать и обсудить это с мистером Гудвином. В любом случае мне нужен этот Гвидо. Как его фамилия?

– Гвидо Баттиста.

– Он лучше всех?

– Да. Я не хочу сказать, что он святой. Если составлять список святых, которых сегодня можно найти в округе, не наберешь и вот столько. – И он показал кончик мизинца.

– Ты можешь привести его сюда?

– Да, но на это уйдет время. Сегодня Вербное воскресенье. – Телезио встал. – Если вы голодны, кухня в порядке и в буфете кое-что найдется. Вино есть, но нет пива. Марко рассказывал мне о твоем пристрастии к пиву, которого я не одобряю. Если позвонит телефон, подними трубку, и если это я, то заговорю первым. Если в трубке молчат, то и ты не отвечай. Никто не должен сюда прийти. Прежде чем включить свет, плотно закройте занавески. О вашем приезде в Бари никому не известно, однако они достали Марко в Нью-Йорке. Мой друг не получил бы удовольствия, увидев кровь на этом прекрасном розовом ковре. – Вдруг он засмеялся, так и покатился со смеху. – Особенно в таком количестве. Я найду Гвидо.

Он ушел. Раздался шум закрывающейся наружной двери, а затем «фиата». Телезио развернулся во дворе и выехал на улицу.

– Это очаровательно, – посмотрев на Вулфа, с горечью произнес я.

Он меня не слышал. Глаза его были закрыты. Он не мог удобно откинуться на диване, поэтому наклонился вперед.

– Я знаю, вы что-то обдумываете, – сказал я, – а я сижу рядом, и мне обдумывать нечего. Вы столько лет учили меня делать сообщения, и я бы оценил, если бы вы показали мне пример.

Он поднял голову и открыл глаза:

– Мы попали в неприятное положение.

– Мы в нем находимся уже месяц. Мне нужно знать, о чем говорил Телезио с самого начала.

– Не имеет смысла. Около часа мы просто болтали.

– Хорошо, это может подождать. Тогда начните с того места, когда он поднял тост за Карлу.

Вулф так и сделал. Пару раз я заподозрил, что он что-то пропускает, и обращал на это его внимание, но в целом я оценил его доклад как приемлемый. Закончив, он взял стакан и выпил. Я откинул голову назад и посмотрел на него свысока:

– Учитывая выпитое, я, может, буду выражать мысли не очень четко, но, похоже, у нас три варианта. Первый – остаться здесь и никуда не ехать. Второй – вернуться домой и все забыть. И последний – поехать в Черногорию, чтобы нас убили. Никогда не встречал менее привлекательного выбора.

– Я тоже. – Он поставил стакан и вынул часы из жилетного кармана. – Сейчас половина восьмого, и я голоден. Пойду посмотрю, что есть на кухне.

Он поднялся и вышел в ту же дверь, которой пользовался Телезио, когда ходил за вином и миндалем. Я пошел за ним.