Черная гора

– После того как мы избавились от пса, дальше все было просто. Я подошел к проему в обрушившейся стене и пролез в ту комнату, где мы уговорились встретиться. Девяти еще не было. Я решил ждать до десяти, а потом, если Карла не появится, сходить за своими людьми и привести их на выручку. Насчет албанцев мы не волновались – их было всего трое или четверо. – Он махнул рукой. – Позвольте мне признаться кое в чем. Я надеялся, что она не придет, и албанцы попытаются сражаться, и их придется убить, и мы найдем ее запертой в комнате, целой и невредимой. Тогда она вернется с нами, а несколько врагов будут мертвы. Конечно, мы могли бы пойти в крепость и убить их в любое время, но это было бы бесполезно, потому что, как говорит Данило, на их место придут другие, которые доставят нам больше проблем, чем сейчас. Однако это то, на что я надеялся. Но это не то, что случилось… Долго ждать мне не пришлось. Ровно в девять в коридоре послышались шаги и я, заглянув в щель, увидел Карлу, которая приближалась, держа в руке маленький фонарик. Она остановилась напротив двери и шепотом произнесла мое имя. Я отозвался. Она сказала, что все в порядке и что на следующий день она рассчитывает вернуться. После этого она и передала это послание…

– Если не возражаете, – вмешался Вулф, – я хотел бы знать ее точные слова. Постарайтесь вспомнить.

– Мне не нужно стараться. Дословно она сказала вот что: «Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Завтра я, наверное, вернусь. Скажите Данило, чтобы он передал Ниро Вулфу, что человек, которого он ищет, находится здесь, неподалеку от горы. Слышите?» Я ответил, что да. Она добавила: «Передайте сегодня же вечером. Вот и все, мне пора возвращаться». Она пересекла коридор и вошла в уборную. Конечно, меня так и распирало от желания расспросить ее, но последовать за ней я не мог. Не только по соображениям приличия, но и потому, что не хотел подвергать ее опасности. Я ушел только после того, как увидел, как она вышла из уборной, прошла по коридору и скрылась за углом. Я вернулся к остальным, обулся, и мы двинулись в обратный путь. Я сразу же отправился в Подгорицу и передал Данило все, что узнал от Карлы. Это та информация, которую вы хотели услышать от меня?

– Да, благодарю вас. И больше вы ее не видели?

– Живой – уже нет. Вчера утром мы с Данило нашли ее тело. Я бы тоже хотел задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста.

– Мне сказали, что вы классный сыщик, который в состоянии раскусить любую загадку. Как по-вашему, я виновен в смерти Карлы? Не могли они убить ее из-за того, что я прирезал собаку?

– Это глупо, Йосип, – сухо произнес Данило. – Я был не в себе, когда сказал это. Постарайся выкинуть мои слова из головы.

– Он спрашивает мое мнение, – произнес Вулф. – Вот оно. В смерти Карлы повинны несколько людей, но вам, господин Пашич, корить себя не в чем. Для меня же теперь ничего другого не остается, как утром самому отправиться в эту крепость… Если я буду в состоянии идти, конечно. – Вулф приподнялся было, потом глухо застонал и бессильно опустился на скалу, на которой сидел. – Черт побери, я и встать-то не могу! Данило, вы не сможете одолжить мне одеяло?

Со следующей попытки ему все-таки удалось принять вертикальное положение.

Глава 12

Я чуть не замерз до смерти.

Одеял на всех не хватило. Должно быть, в том случае, если бы тайник не перенесли в другое место, их бы хватило, но эта мысль меня не согревала. Пашич уступил свое одеяло Вулфу и, как истый горделивый черногорец, предложил вытащить из-под одного из спящих одеяло для меня, но я отказался. Через толмача, разумеется. Оставшееся до рассвета время я провел в мечтах об этом одеяле. Вулф сказал, что мы находимся на высоте пяти тысяч футов, но он, безусловно, имел в виду метры, а не футы. Охапка соломы, которую любезно выделил мне Пашич, совершенно отсырела, так что, зарывшись в нее, я вообще промерз до костей. Впрочем, на несколько минут я, должно быть, все же задремал, – во всяком случае, я точно помню, что видел во сне стаю собак, которые тыкались в меня холодными и влажными, как лягушки, носами.

Разбудили меня голоса. Продрав глаза, я увидел, что снаружи ярко светит солнце. Стрелки моих наручных часов показывали десять минут девятого, так что замораживался я больше четырех часов. Лежа, я обдумывал положение: если я вконец окоченел, то пошевелиться не смогу; если смогу – значит не совсем окоченел. Набравшись храбрости, я дрыгнул ногой, потом изогнул торс, рывком вскочил и заковылял к выходу из пещеры.

Увы, оказалось, что солнце еще до него не добралось. Чтобы подставить свой промерзший до позвоночника костяк под солнечный луч, мне пришлось бы спуститься по козьей тропе, да еще потом свеситься с обрыва! Я же мечтал о том, чтобы никогда больше моя нога не ступала на эту мерзкую тропу. И тут меня осенило: ведь мы же и не собираемся возвращаться, а наоборот – пойдем вперед, по направлению к римской крепости. Посетим албанцев. Вулф объяснил мне это, прежде чем я успел смежить очи.

– Доброе утро, – произнес Вулф, сидевший на валуне в той же позе, что и ночью.