Черная гора

– Отдохни немного, – сказал сидящий. – Я понимаю, тебе приходится убеждать этого болвана Госпо Стритара, что ты работаешь на него, и тебе приходится доказывать мне, что ты служишь нам. Последнее гораздо сложнее, поскольку я отнюдь не дурак. Ты бы мог выполнить эту операцию без малейшего риска возбудить в нем подозрения, а вместо этого ты отправился по его заданию в Америку. И теперь у тебя хватает наглости явиться сюда, да еще и требовать денег! Вот, считай, мы с тобой и расплачиваемся. Если сумеешь удовлетворительно ответить на мои вопросы, то оплата придется тебе больше по вкусу.

– Я был вынужден ехать, – пролепетал Петер. – Я думал, вы это одобрите.

– Врешь! Не такой же ты придурок. Эти враги прогресса, которые называют себя Духом Черной горы, они ведь борются вовсе не с нами, а с Белградом, и нам выгодно, чтобы они всыпали Белграду по первое число. Маловероятно, конечно, что им удастся сбросить Тито, хотя это сыграло бы нам на руку. Тогда бы мы вошли под барабанный бой и вмиг захватили бы власть. Нет, мы лишь прикидываемся, что настроены по отношению к Духу Черной горы враждебно, и ты это прекрасно понимаешь. Чем больше им помогает Америка, тем лучше для нас. Если бы этот лакей-лизоблюд Марко Вукчич, который нажил состояние на том, что кормил прожорливых американских империалистов, посылал бы им всего в десять раз больше, мы бы только выиграли. А что сделал ты? По призыву Белграда отправился в Америку и убил его.

Он взмахнул рукой и продолжил:

– Или ты рассчитывал, что мы не узнаем? Тогда ты еще более круглый дурак, чем я думал. Вечером четвертого марта ты высадился в Гориции, на итальянском побережье, имея при себе бумаги на имя Вито Риццо, и отправился в Геную. Оттуда ты отплыл шестого марта на борту «Амилии», где устроился стюардом. «Амилия» прибыла в Нью-Йорк восемнадцатого марта. В тот же вечер ты сошел на берег, убил Марко Вукчича и уже к девяти вернулся на судно. Не знаю, с кем ты там еще встречался и помогал ли тебе кто-нибудь украсть машину, но это уже мелочи. До двадцать первого марта ты оставался на борту, а второго апреля сошел на берег в Генуе и в тот же вечер возвратился в Титоград. Я это все говорю, чтобы ты понял: от нас ничего не скроешь. Ничегошеньки.

Он снова взмахнул рукой.

– А в воскресенье, четвертого апреля, ты приехал сюда и начал уверять, что не смог выполнить задание из-за того, что тебя посылали за границу. Ты застал здесь женщину, которая распивала водку с моими людьми. Это тебя удивило, но еще больше удивило, что здесь уже знают о том, где ты был и что делал. Согласен, мы тоже наделали ошибок. Я сам понял это, только когда прилетел из Москвы в Тирану. Мои люди признались, что после твоего ухода по пьяной лавочке разболтали про тебя этой женщине. Они склонны винить в случившемся водку, но пьянство не может служить оправданием такому разгильдяйству. Им пришлось исправить ошибку самим – они убили эту женщину. Но урок им все равно преподать придется. – Он внезапно повысил голос. – Но это подождет… Вздерни-ка его, Буа!

Петер Зов что-то залопотал, но его никто не слушал. Буа приподнял его за цепь на прежнюю высоту и намотал цепь на крюк.

– Конечно, – начал сидящий на стуле, – ты должен был прийти, поскольку получил вчера мое сообщение и знал, что тебя ждет, если не сделаешь этого, так что никакой веры тебе нет. Ее надо заработать. Во-первых, ответь, сколько судов у них есть в Дубровнике и как их охраняют?

– Черт побери! Я же не знаю! – завопил Петер.

– Мое терпение иссякает. Растяните-ка его!

Вулф опустился на корточки и потянул меня за рукав. Я пригнулся. В его правой руке блеснул нож. Я так пристально смотрел в дырочку на двери, что не заметил, как Вулф снял его с пояса.

– Мы войдем, когда он заорет, – прошептал Вулф. – Ты откроешь дверь, и я войду первым. Возьми в одну руку револьвер, а во вторую капсулу.

– Я пойду первым, – в ответ прошептал я. – Не спорьте. Освободить его?

Вулф кивнул. Я потянулся за «марли». Этот револьвер не обладал убойной силой кольта, но я к нему больше привык. Левой рукой я нащупал в кармане капсулу, но вынимать не стал, предпочитая оставить руку свободной. С дверью проблем не возникнет. Замок висел с нашей стороны на крючке.

Петер испустил дикий вопль. Я толкнул ногой дверь и ворвался внутрь. Шум открываемой двери потонул в истошном крике Петера, но Буа увидел меня, бросил веревку и вытаращился на нас, его подельник последовал его примеру, и тут же сидевший на стуле подскочил и повернулся. Поскольку он был ко мне ближе всех, я прицелился в него. Вулф, вытянув вперед нож, заговорил, но его прервали. Рука моего противника нырнула к бедру. Не знаю, был ли он круглым идиотом или отчаянным храбрецом, но я мешкать не стал и с девяти футов выстрелил ему прямо в грудь. Краешком глаза я заметил, что рука человека справа от меня метнулась назад и тут же взлетела вверх, и судорожно отпрянул в сторону. Нож просвистел на волоске от моего уха, но враг уже надвигался, на ходу доставая что-то из-за пояса, так что мне пришлось остановить его выстрелом в упор.