Черная изба

Дома она пробыла ровно столько, сколько нужно, чтобы бросить одежду в стирку, натянуть чистое и расчесаться. Беляши горкой лежали на кухонном столе, накрытые полотенцем, но Катя к ним не притронулась. Не хватало еще задержаться до прихода матери и выслушивать, как удачно она сдала квартиру, – а Катя-то думала, что у нее наконец появилось что-то свое, не пополам с мамой, не общее с соседками. Место, где можно выйти голой из душа, включить громко музыку, съесть что захочется, а не то, что приготовила мама или вскладчину сварганили на Викиной электроплитке… Ветровку тоже лучше оставить на потом – ну и что, что дождь, можно и худи надеть, не сахарная.

Она перетряхнула вещи. В карман джинсов телефон не влезет, надо брать сумку. Но в ней конспекты, теперь их даже выложить некуда: стол в их с матерью комнате закидан ожидающей глажки одеждой. Катя вытащила подаренный Леночкой рюкзак, посмотрела на него прищурившись, а потом решительно содрала магазинную упаковку, перекусила пластиковую веревочку ярлыка и сунула внутрь, в шелковистые складки, кошелек и мобильник.

На улице тем временем потеплело. Дождь прибил пыль к земле, тучи разошлись, выглянуло солнце – и над тополиными макушками встала высокая двойная радуга. Катя сняла толстовку, затолкала в рюкзак и закинула его на одно плечо. Ноги сами несли ее вчерашним маршрутом: через дворы, мимо аптеки и за поворот, на бульвар.

На вчерашней скамейке теперь тусовались какие-то ярко одетые молодые люди. Катя издалека услышала бряцание гитары и высокий мужской голос, исполняющий «Машину времени». Мимо шли люди – вечерний пятничный народ: молодые пары с колясками, гуляющие пенсионеры, стайки подростков. От компании на скамейке иногда отделялась невысокая девушка в черном, в дурашливо сидящей на длинных ярко-фиолетовых волосах фетровой шляпе. Она снимала шляпу, переворачивала ее и с невинным лицом протягивала прохожим. Многие отмахивались, но были и такие, кто останавливался и начинал рыться в карманах в поисках мелочи. Катя тоже машинально захлопала себя по бедрам, забыв, что наличные остались в кармане злополучной ветровки, но, когда она поравнялась со скамейкой, девушка со шляпой неожиданно окликнула ее:

– Кать! Чернова, ты, что ли? Не узнаешь?

Катя пригляделась. Из-под волнистых фиолетовых прядей на нее смотрело знакомое круглое лицо Юльки Десяткиной, бывшей одноклассницы. В их одиннадцатом «Б» она была самой мелкой и неприметной, училась через пень-колоду, все время читала под партой какую-то фантастику. Кто бы мог подумать, что цветные волосы и густой макияж могут так изменить человека? Она неуверенно поздоровалась. Кто знает, как говорить с этой новой Юлей? В школе она ее почти не замечала, дружила только с Иркой, а с другими девочками они ходили по параллельным орбитам.

Зато Юля не стеснялась:

– Ты откуда? Спешишь? Давай к нам!

Катя опешила, но бывшая одноклассница уже тащила ее за руку к скамейке.

– Народ, это Катя, из моей школы, она в Новосибе в консерватории учится, прикиньте?

– Круто! – Один из парней окинул Катю уважительным взглядом и поднялся, уступая ей место на скамейке. Высокий, широкоплечий, в кожанке, по плечам рассыпаны светлые длинные волосы. И как теперь рассказать о провале на вступительных и ветеринарном колледже? Катя животом чувствовала, что в этой компании такая история не зайдет.

– Ты такой джентльмен сегодня, Ветер! – съехидничала Юля, мостясь рядом. Певец, другой патлатый парень в черной футболке с замысловатым плетеным орнаментом на пузе, временно смолк, и шляпа была не нужна. Юля нахлобучила ее на голову Ветру, который уселся возле скамейки на бордюр и вытянул длинные ноги в светлых джинсах поперек тротуара.

– Чего на землю сел, жопу простудишь!

– Ничего, я закаленный. – Ветер вдруг поймал Катин взгляд и подмигнул ей. Глаза у него были голубые, а ресницы – густые и темные. – Эй, Коршун, чего заглох? Шоу маст гоу он!

Коршун снова ударил по струнам и нарочито фальшиво проорал припев бессмертного хита «Квинов». Все начали подтягивать, так же фальшиво и вразнобой. Катя неожиданно обнаружила, что тоже подпевает, подставляя лицо вечернему солнышку.

– А дайте-ка инструмент профессионалу! – вдруг воскликнула Юля. Катя сперва не поняла, о чем это она, но тут ей в руки ткнулся гитарный гриф.

– Юль, не могу. – Она покраснела, отталкивая его. – Я… У меня… Я не на гитаре…

– Да ты же еще в школе играла! – удивилась Юлька. – На Восьмое марта, на выпускной…

– Я… я простыла! – почти крикнула Катя, вжимаясь в скамейку. – Горло болит, не могу!

– Ладно, Волчонок, не привязывайся, не видишь, стесняется человек, – добродушно произнес парень по имени Ветер и потянулся к гитаре. – Дайте я теперь.

– Давай, давай! – закричали сразу все. – Давай ту, старую, про последний бой!