Черная книга

«Дело в том, что я тогда занимался исключительно чтением и мечтал только о прочитанном, – пояснял он. – В те годы мою жизнь наполняли лишь мысли и голоса писателей, чьи книги я штудировал». Затем Шехзаде прибавлял: «Однако на протяжении тех шести лет я никогда не был самим собой. Именно в этом, возможно, и заключалась причина моего счастья, но долг султана состоит не в том, чтобы быть счастливым, а в том, чтобы быть самим собой!» Продиктовав эти слова, он тут же произносил другие – те, что Писец вносил в свои тетради, наверное, не одну тысячу раз: «Быть самим собой есть долг не только султана, но и каждого человека».

Эту истину, которую Шехзаде называл самым великим своим открытием и главной целью жизни, он постиг со всей ясностью однажды ночью ближе к концу шестого года, проведенного в охотничьем домике. «В ту счастливую ночь, – диктовал он, – я, как было у меня в обыкновении, представлял себе, что сижу на троне османских султанов и гневно отчитываю глупца, из-за которого не удается решить некий вопрос государственной важности. „Как говорил Вольтер“, – произнес я, обращаясь к глупцу, созданному моей фантазией, и вдруг мороз пробежал у меня по коже: я понял, в какое ужасное положение попал. Человек, которого я представлял себе тридцать пятым султаном Османской империи, был не мной, а Вольтером или неким его подражателем. В тот миг я впервые осознал, до чего это страшно, когда султан, коему надлежит повелевать миллионами и миллионами подданных и править землями, которые на карте выглядят бескрайними и беспредельными, является не самим собой, а кем-то другим».

Во время приступов гнева Шехзаде не раз делился и другими подробностями своего озарения, но Писец знал, что все они, по сути, сводятся к следующим нескольким вопросам. Правильно ли это, если в голове султана, призванного повелевать миллионами людей, бродят чужие мысли? Разве не должен шехзаде, которому предстоит править одной из самых великих империй мира, во всем руководствоваться своей, и только своей, волей? Можно ли считать султаном человека, чью голову заполняют нескончаемым кошмаром чужие мысли, или это всего-навсего чья-то тень?

«Когда я понял, что должен быть не тенью, а настоящим султаном, не кем-то другим, а самим собой, я решил освободиться от влияния книг – не только тех, что прочел за минувшие шесть лет, но вообще всех когда-либо прочитанных, – говорил Шехзаде, начиная рассказ о последующих десяти годах своей жизни. – Чтобы стать только и исключительно самим собой, мне надлежало избавиться от всех книг, забыть всех писателей, их истории и голоса. На это у меня ушло десять лет».