Черная книга

Пока полицейский изучал его паспорт, Галип смотрел на одеяло из газет, под которым лежал Джеляль. Отсюда, издалека, на газетных листах был заметнее розоватый неоновый отсвет витрины с манекенами. Галип думал: «Господин полицейский, покойный всегда обращал внимание на такие мелкие подробности. На фотографии – я, и лицо, что на мне, тоже мое. Возьмите, пожалуйста, все в порядке. Спасибо. Я пойду. Меня жена дома ждет. Похоже, я без всякого труда все уладил».

Не задержавшись ни на секунду перед Шехрикальпом, Галип почти бегом пересек площадь Нишанташи. Когда он свернул на свою улицу, на него впервые за много лет зарычала и едва не набросилась бродячая собака, беспородная шавка с грязно-бурой шерстью. Что это был за знак? Галип перешел на другую сторону. «Включен ли в квартире свет? Почему я не обратил на это внимания?» – думал он, поднимаясь в лифте.

Дома никого не было. Нигде никаких признаков того, что Рюйя заходила сюда хотя бы на минутку. Дверные ручки и прочие вещи, к которым она прикасалась, чайная ложечка и ножницы, оставленные ей в самых неожиданных местах, пепельница, в которую она когда-то бросала окурки, стол, за которым они когда-то вместе ели, пустые грустные кресла, в которых они когда-то сидели друг напротив друга, и вообще все-все в квартире выглядело невыносимо тоскливо, невыносимо печально. Галип выбежал из дому.

Он долго шел не останавливаясь. На улице, ведущей из Нишанташи в Шишли, по которой они с Рюйей детьми вприпрыжку бегали в кинотеатр «Сите», не было никого, кроме собак, роющихся в мусорных баках. Сколько статей ты написал об этих собаках? Сколько напишу я? Галип обошел площадь Нишанташи по улице за мечетью, а потом, как этого и стоило ожидать, ноги сами привели его на перекресток, где сорок пять минут назад лежало тело Джеляля. Но там было совершенно пусто. Ни тела, ни полицейских машин, ни репортеров, ни зевак. На тротуаре, освещенном неоном витрины со швейными машинками и манекенами, не обнаруживалось никаких следов того, что здесь недавно лежал труп. Все газеты, очевидно, аккуратно собрали. Перед полицейским участком, как всегда, стоял караульный.

Войдя в Шехрикальп, Галип почувствовал какую-то совершенно непривычную усталость. Квартира Джеляля, так старательно воспроизводящая прошлое, казалась ему одновременно знакомой и незнакомой, словно он был воином, вернувшимся домой после долгих боев и странствий. От этого хотелось плакать. Как далеко теперь было от него прошлое! А ведь он ушел отсюда меньше шести часов назад. Прошлое манило не меньше, чем сон. Уснуть, как безгрешный ребенок или, наоборот, как ребенок, знающий за собой вину, увидеть во сне освещенные электрической лампой статьи, фотографии, тайну, Рюйю, все-все, что он хотел найти; во сне он не сможет совершить ничего плохого…. Или сможет? Какая разница… Думая так, Галип лег в кровать Джеляля и уснул.

Когда он проснулся, первая мысль была такая: «Сейчас утро субботы». На самом деле наступил уже полдень. Выходной. Не нужно идти ни в контору, ни в суд. Не надевая тапочек, Галип прошел по коридору, поднял просунутый под дверь свежий номер «Миллийет» и прочел набранные крупными буквами и помещенные над газетной шапкой слова: «Убит Джеляль Салик». Трагедии посвящалась вся первая полоса. Две фотографии: на одной – тело убитого, еще не прикрытое газетами, на другой – живой Джеляль, снятый совсем недавно. Статья Галипа «Вернись домой» с зашифрованным посланием, напечатанная в траурной рамке как «последняя статья покойного». Заявления премьер-министра, других официальных лиц и известных людей. По общему их мнению, пули были выпущены в демократию, свободу мысли, общественное согласие и прочие мишени, о которых каждый раз вспоминают в подобных случаях. Приняты меры к поиску и задержанию убийцы.

Галип сидел за столом, заваленным бумагами и газетными вырезками, в пижаме, и курил. Курил долго. Перед тем как в дверь позвонили, ему стало казаться, что он целый час курит одну и ту же сигарету. Это была Камер-ханым, она уже собиралась вставить ключ в замок. Когда дверь неожиданно распахнулась, она воззрилась на Галипа, словно на привидение, потом вошла, тяжело осела в кресло у телефона и разрыдалась. Все думали, что Галипа тоже нет в живых. Столько дней уже от них не было известий, все беспокоились. Едва увидев утренние газеты, Камер-ханым выскочила из дому и побежала было к тете Хале, но увидела, что в лавке Аладдина необычно много народу. Тут-то она и узнала, что утром здесь нашли мертвую Рюйю-ханым. Открыв лавку, Аладдин наткнулся на ее труп, лежащий среди кукол.