Черная луна

«Вот и все мое имущество, – тоскливо вздохнула Герда. – Кувшин, кружка и принадлежности для письма».

– Извините, уважаемая, – вежливо обратилась она к ключнице, – а где можно будет взять воду.

– Она покажет, – кивнула женщина на Бриту. – Идите уже!

И они пошли дальше.

2

Колокол начинает бить затемно, перед рассветом. Просыпаться в это время трудно. Вставать с кровати еще труднее, но Герда знает уже, что опаздывать нельзя. Опоздаешь к завтраку – останешься голодной на весь день. Не придешь вовремя на урок, высекут. Десять ударов кожаной плетью – невеликая кара: бьют не по спине, а по заднице, и не в полную силу. Но боль ужасная, не говоря уже о стыде. Секут-то прилюдно, как рабов – flagellorum castigatio[15], так сказать, – и парни на это смотрят точно так же, как и девушки. Герду за пять месяцев секли четыре раза, и теперь она бегает как угорелая, боясь опоздать на урок или еще куда. И не она одна. Пощады в Коллегиуме не дают никому. Это им еще на первом уроке сказали, только они не сразу поняли.

– В Коллегиуме учатся три года. Год длится от зимы до зимы, – ректор говорил негромко, ровным голосом, но в аудитории стояла такая тишина, что слышно было все, вплоть до его хриплого дыхания. – Первый год вы послушники, второй – ученики, а на третий – становитесь адептами. Ни подлинных имен, ни прошлого. Пока вы здесь, прошлого у вас нет. Дворяне или нет, сечь вас будут одинаково, и есть вы будете одно и то же. Голодать и мерзнуть – тоже вместе. Такова практика. Aqua et panis, vita canis[16], так сказать.

Вот они и голодают, мерзнут, бегают и учатся. Предметов много, требования велики, и учителя не знают снисхождения. Не можешь выучить заданное в срок, учи ночью. Но если, не выспавшись, заснешь на уроке, тебя высекут. Таковы правила, и от этих правил, от этой скотской жизни хочется выть и не хочется жить. Но все это – холод, голод, усталость и боль – ничто по сравнению с тем, для чего они все сюда пришли. Задача – разбудить дар и начать наращивать мощь. Вопрос, как это сделать! Герда часами просиживала в залах для медитации, входила в транс ночью и днем, в дождь и в снегопад. Она медитировала так, как мало кто другой, и ее транс был глубже и продолжительнее, чем у других послушников. В этом деле у нее открылся невероятный талант, а о своих грезах она даже рассказывать боялась, чтобы не сочли за сумасшедшую. Одна беда – ее дар не желал просыпаться.

– Такое случается, – объяснял ей старенький колдун, являвшийся официальным наставником Герды. – У тебя большой дар, я чувствую твою мощь. Из-за этого, полагаю, мы и не можем определить твою стихию. Но это пустяк. Когда проснется твой дар, стихия определится сама собой. Главное – разбудить дар. Ибо еще древними сказано: Non scholae, sed vitae discimus[17].

Старичок, которого Герда звала просто наставником – своего имени он ей не назвал, – поил ее какими-то ядами, переходя от относительно простых ко все более редким и сложным. От этих отвратительных на вкус и дурно пахнущих настоев и экстрактов, тинктур и микстур Герду выворачивало так, что казалось, еще немного, и она выблюет свой желудок. Ее мучили ужасные, сводящие с ума мигрени. Кровь шла носом и из углов глаз. Однако, несмотря ни на что, дар не просыпался. Не помогали ни яды, ни волхвования старичка-наставника, ни сложные колдовские арканы, которыми он пытался ей помочь. А между тем время неумолимо уходило, и от страха у Герды сводило живот и начинали трястись руки.

– Иногда, несмотря на все старания, – сказал им тогда, при первой встрече, ректор, – дар не открывается или, открывшись, оказывается слишком слаб, чтобы человек мог стать настоящим колдуном. Но и в этом случае образование, полученное в Коллегиуме, позволит вам занять достойное место в большом мире. Кое-какое мелкое колдовство, не требующее истинных способностей, вы научитесь творить в любом случае, знания не испарятся, навыки останутся…

Однако Герду слова ректора не убеждали, несмотря даже на то, что она выросла, ничего не зная ни о магии, ни о своей родовой склонности к колдовству. Остаться теперь – после всего – без дара? Она чувствовала себя обманутой, едва ли не преданной, хотя и не смогла бы сказать, кто ее предал и обманул. Возможно, это была ее судьба, всегда и везде оставаться не у дел. Не дочь и даже не падчерица, никому не нужный бастард и неудавшаяся колдунья, вот кто она такая и каков ее удел…

* * *

Бой колокола вырвал Герду из сна. Резко, разом, жестоко. Она вскочила, еще не понимая, что происходит, не зная, кто она и где, не помня себя ту, которая должна бежать дальше.

«Бежать? Куда?!»