Черная месса

«Уайти Балджер против наркотиков» – таков был один из самых популярных мифов о криминальном боссе, который Балджер вместе с Джоном Коннолли состряпали, просто подменив понятия. Для «высокоморального» преступника деньги, заработанные на наркотиках, не имели отношения к самой наркоте. Он мог вымогать долю у дилеров, давать им в долг деньги, чтобы у них была возможность начать торговать, и требовать, чтобы они закупали товар только у тех поставщиков, которые работали с ним и Флемми. Он делал мир безопасным для наркоторговцев в обмен на часть их прибыли, но сам не барыжил кокаином и не собирал марихуану в мешки. Это различие и послужило основой для громкого мифа: Балджер не занимается наркотиками.

Это было довольно замысловатое логическое сальто, но у него был прецедент: отношение Балджера к алкоголю. Он выпивал только по случаю – бокал вина, ну максимум пару бокалов, и терпеть не мог видеть других людей пьяными. Даже на День святого Патрика Балджер впадал в ярость, видя, как люди начинают пьянствовать уже в полдень. Однажды он сказал, что «не доверяет никому, кто пьет». Он был уверен, что алкоголики «слабы и могут заложить его».

За два десятилетия, проведенных вместе, Балджер ударил Терезу Стэнли лишь однажды, после того как она задержалась в гостях, дегустируя вино в доме подруги. Если она выпивала пару коктейлей, он так выходил из себя, как будто была выпита дюжина. «Он готов был меня убить, если я позволяла себе пару бокалов вина», – вспоминала Тереза. И в то же самое время, когда он так ругал свою подружку за столь незначительные прегрешения, Балджер стал крупнейшим поставщиком алкогольных напитков в районе. Он с удовольствием подсчитывал выручку в магазине, который отобрал у Стивена и Джулии Рейксов, и однажды похвастался перед бостонским патрульным: «У нас самый посещаемый магазин спиртного в округе». Находились, конечно, и те, кто не был одурачен этим лицемерием. Растущее число наркоманов иронично контрастировало с плакатом, висевшим в одном из магазинов, подконтрольных Балджеру: «Скажи наркотикам нет!». Что же касается бывшего алкомагазина Рейксов, то его прозвали в народе «лавкой ирландского клана».

В конце концов, Флемми был схвачен за руку при попытке навязать эту фальшивую игру слов. Он заявил под присягой, что его нельзя преследовать за нелегальный бизнес на азартных играх, которым они с Балджером занимались в 1980-е, на том основании, что ФБР знало о нем и даже «одобрило» его. Флемми так описывал махинации на азартных играх: он и Балджер в основном требовали от букмекеров «долю» в обмен на безопасность. «Значит ли это, что, выколачивая деньги у букмекеров, вы все-таки принимали участие в игорном бизнесе?» – спросил прокурор у Флемми. Тот ответил: «Да, это так».

Прокурор перешел в наступление: «А если бы вы вымогали деньги у наркоторговцев, это значило бы, что вы участвовали в наркобизнесе, правильно?»

«Я хочу воспользоваться пятой поправкой»[95], – вместо ответа заявил Флемми.

Флемми понял, что попал в ловушку: та самая логика, оказывается, могла быть перенесена на наркотики. Он напрочь умолк, хлопая глазами. Если бы ему удалось достойно ответить прокурору, то, вполне возможно, получилась бы еще одна удобная отмазка, наподобие той, что годами служила ему и Балджеру в разговорах про азартные игры: заявление о том, что они не имеют никакого отношения к наркотикам.

В соответствии с указаниями ФБР об информаторах, наркобизнес Балджера должен был привести к неминуемому разрыву сделки, которую он, Коннолли и Моррис так старались сохранить. Однако вместо этого подельники решили всеми силами обесценить и опровергнуть накапливающуюся информацию, непрерывным потоком поступающую из преступного мира, о том, что Балджер связан с торговлей наркотиками. А как этого добиться наиболее изящно и убедительно? Правильно: применив именно такое определение наркобизнеса, в котором деньги отделены от торговли. Тогда Балджер, Флемми и Коннолли получили возможность заявлять одно и то же: вымогательство денег у наркоторговцев не делало из него того, кем он на самом деле являлся, – наркобарона.

* * *

С самого начала Балджер и Коннолли рисовали портрет первого как криминального лидера, который выступает против наркобизнеса. Во время ключевого разговора 25 ноября 1980 года, когда Ларри Сархатт готовил отчет о проверке ценности Балджера в качестве информатора, бандит заявил, что он «не участвует в наркобизнесе и лично ненавидит тех, кто им занимается, так что ни он, ни его партнеры не имеют отношения к делам, связанным с наркотиками».