Черная Призма

– Палисандр, – глубоко вздохнул Андросс Гайл. – Одно это, конечно, ничего не доказывает. Но подсказывает, что делать.

– Я намеревался созвать Семь Сатрапий, поговорить с каждым напрямую и посмотреть, смогу ли склонить их на свою сторону, – сказал Гэвин. – Спектр, конечно же, не сделает ничего.

Он знал, что будет дальше. Отец заявит, что Гэвин должен сделать, и снесет все, что Гэвин поставил у него на пути. Оролам, ведь я – Призма!

– Когда ты это сделаешь, король Гарадул захватит Гарристон. Ты был прав во всем, что сказал Спектру, хотя урок извлек неверный и действия предпринял неправильные. Вот зачем тебе я. Если бы ты поговорил со мной сразу после возвращения, я бы тебе это сказал. Уходя по собственной инициативе и передавая сокровище в руки тирейца…

– Вряд ли сокровище, отец…

– Ты смеешь перебивать? Подойди.

Гэвин как деревянная кукла сел напротив отца. Андросс Гайл протянул руку и нащупал его лицо. Почти нежно провел рукой по щеке Гэвина. Затем отвесил ему пощечину.

– Я твой отец, и ты будешь выказывать мне уважение, понял?

Гэвин задрожал, сглотнул, взял себя в руки.

– Понял, отец.

Андросс Гайл вздернул подбородок, словно выискивал в тоне Гэвина хоть что-то оскорбительное. Затем как ни в чем не бывало продолжил:

– Гарадул жаждет взять Гарристон, так что даже если бы он был башней из дерьма в навозном поле, отдать ему город – слабость. Верный ход – разорить город, поработить жителей, засеять поля солью и оставить до того, как он придет. Но ты уничтожил эту возможность своей некомпетентностью. И как только король Гарадул возьмет Гарристон с двадцатью тысячами солдат, тебе будет куда труднее вернуть его назад, чем ему захватить при гарнизоне всего в тысячу человек.

– У рутгарцев в Гарристоне только тысяча? – спросил Гэвин. Это было меньше минимума. Если бы он не так торопился, проходя мимо Гарристона, то наверняка бы заметил.

– Разборки с аборнейцами снова взвинтили тарифы на проход через Проливы. Рутгарцы демонстрируют силу. Они вывели суда и большинство войск из Гарристона.

– Идиотизм. Они же знают, что Гарадул наращивает силы.

– Согласен. Думаю, министр иностранных дел Рутгара подкуплена. Она умна, она должна понимать, что делает. Как бы то ни было, ты должен ехать в Гарристон. Спаси город, убей Раска Гарадула, но если этого не удастся – добудь кинжал. От этого зависит все.

Что «все»? В этом и проблема, когда делаешь вид, что знаешь тайну, которой не знаешь. О тайнах, особенно больших, опасных тайнах, обычно говорят уклончиво. Особенно когда заговорщики знают, что их зачастую подслушивают шпионы. Возможно, все-таки стоило попытаться сказать, что я забыл, что это за кинжал.

Было время, когда Дазен знал все тайны Гэвина, даже те, о которых должны были знать только Гэвин и отец. Они были тогда лучшими друзьями. Хотя Дазен был на пару лет моложе, Гэвин обращался с ним как с равным. Севастиан был самым младшим; они заставляли его сидеть дома. У Гэвина и Дазена были одни и те же друзья. Вместе они побеждали во всех драках с братьями Белый Дуб. Гэвин тосковал по простоте этих боев. Две стороны, много кулаков, и когда одной стороне пустят кровь или заставят плакать, драка закончена.

Но Гэвин изменился, когда ему стукнуло тринадцать. Дазену в ту пору не было и одиннадцати. Андросс Гайл явился в своем официальном одеянии, подавляюще-впечатляющий в красно-золотой парче и с красно-золотой цепью на шее. Уже тогда, после десяти лет членства в Спектре, Андросса Гайла всегда называли только Андроссом Гайлом, не Андроссом Красным. Все понимали, что важнее. Андросс забрал Гэвина.

Гэвин вернулся наутро, глаза его распухли словно от слез, хотя он сердито отрицал, что плакал, когда Дазен спросил. Что бы там ни было, Гэвин уже не был прежним. Теперь, сказал он Дазену, он мужчина, и он отказался с ним играть. Когда братья Белый Дуб попытались затеять драку, Гэвин наполнился таким густым субкрасным, что жар пошел от него волнами. Он спокойно сказал братьям, что если они нападут на него, пусть пеняют на себя.

Дазен в этот момент понял, что Гэвин и вправду бы их убил.

С тех пор Гэвин доверялся лишь отцу.

Дазена бросили на обочине. Некоторое время он играл с Севастианом. Затем забрали и Севастиана, и он остался один. Дазен надеялся, что когда ему будет тринадцать, он снова окажется у них в милости, но отец едва заметил эту дату. Когда настало время узнать, кого Оролам избрал своим следующим Призмой, все на Большой и Малой Яшмах пустились гадать, но Дазен знал, что им будет его старший брат. Как это случится – значения не имеет. Андросс воспитывал Гэвина для этого всю жизнь.

А меня воспитывали как пустое место. Отброс для женитьбы на Каррис Белый Дуб или какой-нибудь другой девушке, чтобы удовлетворить некоторые другие отцовские амбиции. Пока Гэвин не попытался отнять у меня и это.

Труднее всего было не притворяться Гэвином. Труднее всего было сдерживаться, когда тебе напоминают обо всем, что имел Гэвин, но чего никогда не получил бы Дазен.