Черная Призма

Они приказывали всем разойтись, но у них не хватало людей для силового наведения порядка. Люди были слишком любопытны; они понимали, что в жизни больше такого не увидят. Гэвин сейчас не мог позволить себе беспокоиться о них. Он уже ощущал, как сердце сжимала рука невозможности.

– Капитан! – позвал Гэвин. – Вы видели процесс. Пусть погонщики двигаются быстро, как могут. Нам осталось еще шестнадцать секций. Послать половину погонщиков к восточной стороне и половину рабочих наружу. Взять шесть извлекателей. Вы четверо, ты и ты. Вы видели, что я делаю. Ступайте и повторите это.

– Генерал Данавис, ответьте мне! – крикнул Гэвин. Осталось меньше лиги. Этого должно быть достаточно.

Гэвин пошел к обратной стороне большой арки, которая должна была держать ворота. Там были открытые отверстия, трубки шли вниз по длинной изгибистой протяженности стены. Гэвин наполнил себя светом и пустил зеленый люксин по каждой трубке. Это придаст стене некую гибкость, но также и силу пружинить при ударе боевого тарана. Он запечатал каждую зеленую люксиновую трубку на конце.

– Владыка Призма! – крикнул Корван, прикладывая к глазу свеженачертанную подзорную трубу. – Похоже, они выдвигают артиллерию впереди армии. Они знают, что у нас нет засад, чтобы перебить их. Проклятые шпионы! Я не вижу кулеврин, но мы знаем, что у них есть с полдесятка. Если они начнут палить издали наугад…

Он умолк, подсчитывая в уме. Стрельба наугад – буквально самое большое расстояние, на которое пушкарь может выстрелить, но с почти двух тысяч шагов для самых больших кулеврин прицельности не существовало.

– Они могут начать обстрел в любой момент, если у них опытные расчеты. Если нет, то через несколько минут.

Гэвина волновали не кулеврины. Из-за траектории их ядра будут попадать в переднюю часть стены. Световодная стена может выдержать сколько угодно выстрелов. Им придется подойти сильно ближе, чтобы использовать высоко бьющие гаубицы и еще ближе для мортир, чтобы обрушить хаос на упрямые толпы за стеной.

Пушки Гарристона должны выбить эту артиллерию прежде, чем орудия будут установлены, обложены мешками и заряжены.

– Проклятье, найдите кого-нибудь, кто не занят чем-нибудь важным, и гоните их назад, – приказал Гэвин. – Это не пикник Солнцедня! Через десять минут начнут сыпаться ядра! – Гэвин снова повернулся к генералу Данавису: – Начинай стрелять, как только сможешь. Выиграй мне время, генерал!

Гэвин скорее ощутил, чем услышал, как встала на место очередная секция. Всюду сновали люди, но он выбросил их из головы и занялся самой большой проблемой, возникшей, когда стена действительно приобрела очертания.

Он не построил ворот.

Он бросился к одному из подъемников, доставлявших припасы на верх стены. Груз уже оторвался от земли и быстро поднимался. Гэвин прыгнул, выбросив два крюка синего и зеленого люксина, зацепившись за палетту. Быстро подтянулся. Спрыгнул сразу, как груз коснулся верха стены, распугав солдат, работавших с краном. Они застыли.

– За работу! – взревел он. Они подпрыгнули и бросились исполнять приказ. Гэвин побежал по стене, уклоняясь от людей, чтобы добраться до арки над отверстием, где он должен был начертать ворота.

Трясь-кулак выкрикнул приказ, послав следом за Гэвином небольшую группу черных гвардейцев – словно они могли защитить его от ядер, – но не так много, чтобы они не путались под ногами у защитников, пытавшихся возводить стену. Остальные черные гвардейцы заняли позицию перед пустыми воротами.

Как во всех битвах, всегда слишком много событий случается одновременно, чтобы понять все в целом. Гэвин глянул на зависшее над горизонтом солнце.

Два часа. Мне нужно всего два часа. Защита этих людей – одна из моих великих целей, которую ты просто обязан одобрить. Так что если ты есть там, наверху, может, поднимешь свою священную задницу и поможешь мне?

Генерал Данавис организовывал, строил, назначал, устраивал стрельбы защитникам Гарристона всю последнюю неделю. Двадцать часов в сутки, иногда двадцать два. Это было выше человеческих сил, и все же недостаточно. Гэвин привык к дисциплине и легкости работы с ветеранами. К концу Войны Призм его люди легко его понимали. Оснащение стены заняло бы у его ветеранов буквально треть того времени, которое пришлось потратить этим людям. Его ветераны-канониры уже пристреливались бы, отмечая дистанцию. Эти люди были едва знали друг друга и еще меньше доверяли друг другу. От этого все тянулось мучительно медленно, и Гэвин с трудом подстраивался под их медлительность.

Мы обречены.

Но затем он начертал подвижную платформу, чтобы выйти перед открытой аркой – это было необходимо, чтобы собрать открытые нити люксина, – и впервые увидел свою стену так, как ее увидят враги.

Этот чертов юный художник создал шедевр.

Гэвин заполнял формы, но он всегда висел над ними, и пока он стыковал секции, он всегда был по ту сторону стены. Теперь он увидел целое.