Читаем Чёрная птица полностью

Это раздирало мою душу, словно ножом, пронзая каждую клеточку моего существа. Внутри меня бушевали противоречивые чувства, заставляя меня колебаться между любовью к миру и ненавистью к окружающим, между благодарностью за жизнь и самоненавистью.

Нет, я не здоров. Нет, блять! Конечно же, я не здоров. Мне до безумия хуево, и я не знаю, какими лекарствами лечить этот пиздец. У меня крупнейшие, катастрофические проблемы с нервами. Меня прямо сейчас трясёт, когда я думаю об этом. Какая-то раскалённая печь внутри, меня просто разорвало окончательно. Будто я стоял на краю пропасти, готовый рухнуть в бездну отчаяния. Невыносимые боли и страхи сверху на меня обрушивались, словно лавина, несущая разрушение и разочарование.

Я пытался сдержать себя, но внутри меня разгорался пожар, который не знал границ. Ощущение беспомощности и отчаяния охватило меня полностью, заставляя меня чувствовать себя сломанным и уязвимым.

5:43

Вы бы ни за что не подумали так, посмотрев на меня. Но моя агрессия — властвует. И с каждым днём я всё больше и больше отдаляюсь от гавани своего спокойствия. Я не знаю, как вылезти из этого ебучего порочного круга. Сначала было весело, сейчас понимаю, что тону, и никого рядом, и это всё наяву. Выглядит, как сон. Кажется, что утрирую, да и мне тоже так казалось поначалу, но блять… Всё как есть, даже жрать не могу. Не лезет ничего в горло.

Агрессия внутри меня росла, будто пламя, неуклонно поглощая мой разум и спокойствие. Я ощущал, как каждый новый день приносит только углубление этого темного вихря, уводя меня дальше и дальше от гавани спокойствия.

Вначале мне казалось, что это просто игра, что я контролирую ситуацию. Но с каждым днём я понимал, что это не игра, а реальность, в которой я тону без возможности спасения. Я чувствовал, как мир вокруг меня тускнеет и исчезает, оставляя лишь темноту и хаос.

6:00

Дыши, блять, просто дыши. Я… Я смотрю в зеркало и не вижу себя в отражении../

7:30

В каждой перемене, даже в самой желанной, есть своя грусть. Ибо то, с чем мы расстаёмся, есть часть нас самих. Нужно умереть для одной жизни, чтобы войти в другую.

Оно плачет и жуёт меня, оно радуется, плачет и жуёт меня..

Я просто больной художник, но… Мои кисти очень уверенно лежат в моей руке. Мои карандаши заточены, и я творю, зная что у меня всегда есть план «б». Умереть и закончить игру, а стало быть, если у меня есть выбор, я свободен. А если я свободен, я могу всё. Каждая мазок моей кисти, каждый штрих моего карандаша — это мой путь к самовыражению и освобождению. В моем искусстве я нахожу убежище от темных мыслей и боли, я могу выразить все свои эмоции и мысли без ограничений. Здесь я в полном контроле, здесь я могу создавать и уничтожать, здесь я — суверенен. В искусстве я обретаю свободу быть собой.

Бесконечная карусель из стариков, детей и женщин. Что с ними? Что с ними нудно сделать? Убрать..

Эти паузы так ядовиты, слышал? Убрать от экранов их нужно, убрать от действительности, потому что там, где есть асфальт, мы боремся. О, даже не пытайся, я не верю, что ты поймешь. И не обижайся. Я даже сам не понимаю о чем это, но это очень-очень важно.

— «Скажешь просто поток мыслей?» — Спрошу у тебя я не получив ответа и продолжив. — «У меня хуй в муравейнике и часы на полке, заказал пиццы и не съел ни кусочка, ведь ещё не приехала».

Уже принял очередную таблетку «атаракса», вроде так он называется, пока полёт нормальный, видимо, правда, какой-то срыв был, чувствовал себя ужасно..

Мимо меня каждый день проходит столько статных джентельменов с фамилией «Шанс» и казалось бы, лучший путь — схватить одного из низ за руку и пусть расскажешь и покажет мне, куда он идёт, чтобы я, отбросив все свои мирские дела, вприпрыжку побежал за ним в лучшее будущее.

Но я встречаюсь с госпожой, чья девичья фамилия — «Сомнение». Хочу порвать, но никак не можем расстаться.

— «Работа — работой. Утюги — утюгами» — Знаешь такую поговорку? Я тоже нет.

Глава 6

Рыбная кость застряла в моем горле и я задыхаюсь, поэтому я готов сообщить это всем, чтобы знали отчего произошла моя смерть, если я умру… … как хорошо, что рыбная кость — аллегория.

Каждый раз, когда я пытаюсь найти что-то внутри себя, я обнаруживаю лишь пустоту, как если бы моя душа осталась без света и тепла. Мои чувства и эмоции кажутся замороженными, как будто я застрял в моменте времени, который не перестаёт мучить меня своей пустотой и безысходностью. Вся моя жизнь становится похожей на тщетную попытку выжать апельсиновый сок из высохшего кактуса — безнадёжное и бесполезное занятие. Независимо от того, как сильно я стараюсь, я не могу найти в себе то, что нужно для исполнения жизни смыслом и радостью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное