Черная тень под водой

Женщина продолжала всхлипывать. Откуда в ней накопилось столько слез? Она как будто чувствовала себя виноватой. Возможно, недоговаривала, что-то скрывала. Проверить это в данную минуту было невозможно. Алексей предложил перейти к событиям трехдневной давности. И снова начались рыдания. Новой пищи для размышлений показания не дали. Незадолго до рассвета в дверь постучали. Проснулись оба. Калитка на ограде не запиралась, визитер ее просто отрыл и поднялся на крыльцо. Стучали не требовательно, но и не сказать, что вкрадчиво. Дело рядовое, Владимир Романович занимал ответственный пост. Случалось, за ним приезжали рано утром, иногда он работал допоздна. Были посетители и во внеурочное время. Он поднялся, пошел в сени, поинтересовался, кого там черт принес. Пистолет у Корчинского был, но Владимир Романович предпочитал хранить его в тумбочке. Шутил, что «настрелялся». Разговора Елизавета не слышала, но Корчинский вернулся, сказал, что пришли к нему по работе, он поговорит с товарищем и вернется в постель. Уходя, он плотно закрыл дверь. Елизавета даже не обеспокоилась. Проснулась с лучами солнца, вышла на крыльцо… И встала как вкопанная. Корчинский лежал под крыльцом – в легкой фуфайке, наброшенной поверх пижамы…

– Я слышал, Владимир Романович отказался от охраны?

– Да, – подтвердила женщина. – От охраны отказался категорически, считал, что в случае необходимости сам постоит за себя. А если кому-то понадобится его убить, то никакая охрана не спасет. Он был храбрым человеком, без сопровождения ездил по городу, встречался с рабочими коллективами, решал вопросы, связанные с жилищно-коммунальным хозяйством; мог совершать поездки за город… Шутил, что нет смысла на него покушаться – ведь он не принимает самостоятельных решений, все распоряжения спускаются из горкома.

Это было так. Все решения в стране принимали партийные комитеты – районные, городские, областные. К ним «прислушивались» народные избранники из Советов народных депутатов. А уж оттуда исходили постановления, которые выполняли на местах главы исполнительных комитетов.

– Посмотрите фотографии. Вы когда-нибудь видели этих людей? – Алексей выложил на стол «живописные» снимки мертвых незнакомцев. Он внимательно наблюдал за реакцией женщины. Елизавета Петровна вела себя естественно. Она втянула голову в плечи.

– Впервые вижу… А что это с ними?

– Приболели, – Алексей со вздохом убрал фотографии. Обнаружь Елизавета знакомое лицо, он бы заметил.

Но с этой женщиной было что-то не так. Он чувствовал, но не мог понять, что именно. Это «не так» не было связано с убийством Корчинского – в этом случае все чисто, и «история любви», скорее всего, не выдумка. Но она что-то скрывала. Вникать в эти дебри – плодить ненужные сложности. Страх женщины, что ее могут выселить из дома, вполне объяснялся. В этом плане ей не было никакого резона участвовать в убийстве любовника…

– Вы ей верите, Алексей Владимирович? – спросила Рита, когда они вышли из дома. – Особа скользкая, надеюсь, вы это тоже заметили. Слезы крокодиловы, а в доме прибрано, суп недавно готовила, книжку читала – она лежит в открытом виде на тумбочке в спальне.

– Это не показатель, – возразил Хабаров. – Многие так делают, чтобы отвлечься. Кто-то уходит в работу, другие – в домашние дела. Она может что-то утаивать, но от смерти Корчинского вся ее жизнь летит кувырком.

– Согласен, – хмыкнул Хазов. – Квартирный вопрос испортил не только жителей крупных городов. Дом отойдет государству, а она в лучшем случае получит комнату в общежитии – если начальство смилостивится. Действовал тот же преступник, что у Перфилова, – сообщил капитан. – Сошел с дорожки, потоптался возле клумбы, ожидая жертву, выбросил окурок в кусты. Вот, полюбуйтесь. Те же самые сигареты «Джуно». И тот же размер обуви.

– Такое ощущение, что он постоянно курит, – пошутил Алексей.

– Это случается с людьми, – пожал плечами Хазов. – Не заботятся о своем здоровье.

На улице Народной, в стороне от объектов общественного и культурного назначения, располагался огороженный парк. Народ сюда не пускали, в разбросанных по парку строениях обитали слуги народа, и охраняли их, как выяснялось, весьма поверхностно. Милиция нашла участок, где злоумышленник перебрался через металлическую ограду. Сделал он это легко, набросив на прутья телогрейку. Тем же образом покинул место преступления. Деревья плотно подступали к ограде, преступнику лишь следовало дождаться, пока пройдет патруль.

– Ищем окурки? – пошутил Алексей.

Рита осмотрелась, села на корточки, поковыряла землю веточкой. Обозначился раздавленный окурок.

– «Джуно», – объявил Хазов, осмотрев находку. – Он издевается над нами?

Осмотр места происшествия не выявил ничего нового. Домик, окруженный елями и пихтами, смотрелся симпатично. Городские звуки сюда не проникали. На телефоне в «предбаннике» сидел сотрудник наркомата государственной безопасности (которому уже позвонили) и создавал занятый вид.

– Это вы должны были сменить Истомина? – спросил Алексей.