Черная тень под водой

– До того, как он ударил, ничего не видел, просто тень метнулась… А сознание я потерял не сразу, лежал на полу, смотрел в потолок, какое-то время находился в чувстве… Картинка отпечаталась в сознании… Он наклонился, я запомнил его лицо… Оно вытянутое, выбритое, глаза какие-то мутные и близко посажены друг к другу… Ростом небольшой, гибкий. Под щекой – кажется, слева, выпуклость белая, шрам, наверное… Я думал, он еще раз ударит, и тогда все… Дальше не помню, отключился… Это все, товарищ, больше нечего сказать…

– Благодарю, товарищ Истомин, выздоравливайте.

Результаты первого дня расследования были плачевными. Еще пара таких дней – и группу привлекут за тунеядство. Звонить полковнику Вышковцу было не с чем. В четвертом часу пополудни Алексей высадил офицеров военно-морской контрразведки у отделения ГБ, задумчиво посмотрел в спину уходящей женщине. Рита устала, но шла бодро, обернулась, прежде чем исчезнуть в здании. В глазах мелькнуло что-то лукавое. Алексей отвел глаза, мысленно чертыхнувшись: не успел! Рита понятливо кивнула, вошла в особняк. Нормам этикета в их ведомстве не обучали – Хазов вошел первым, дверь придерживать не стал.

Как снег на голову, свалились лейтенанты Окулинич и Казанцев. Одновременно отворили двери, сели в машину. Алексей вздрогнул, вышел из оцепенения. Всыпать бы им хорошенько! Еще бы пошутили: «Вы задержаны, гражданин Хабаров…»

– Мы все выяснили, товарищ капитан, – жизнерадостно возвестил Окулинич. – Товарищи Хазов и Верестович действительно прибыли вчера в порт на катере «Ревущий». Командир судна – капитан третьего ранга Мясников. Мы с ним поговорили. Капитан удивлен – почему мы спрашиваем про этих товарищей? Они служат в контрразведке флота, сели на сорок втором причале вблизи Петродворца. До судна их провожал подполковник на черном «ГАЗ-М1», лично попросил Мясникова доставить до места в целости и сохранности. Судно перевозило глубинные бомбы, от Ленинграда шло без остановки – сначала в конвое, от Кронштадта – в одиночку, вдоль берега. Как говорят у них на флоте – каботажное плавание, – сумничал Окулинич. – В дороге эти двое переоделись; когда сходили с трапа, были в штатском. Форму переложили в вещмешки. Не получается, товарищ капитан – наши они…

– Понял уже, – огрызнулся Алексей. – И это все, что вы сотворили за целый день?

– Так вы другого и не просили, – обиделся Казанцев. – Отдали бы приказ – мы бы горы свернули.

– Тогда слушай мою команду. День еще не кончился. Можете разделиться, но чтобы все успели. Посетить завод «Вымпел», пообщаться с тамошними особистами: как обстановка, как идет подготовка к пуску предприятия, не случалось ли в последнее время чего-нибудь экстраординарного. Откажутся сотрудничать – звоните полковнику Вышковцу в Кингисепп и поднимайте скандал. Должно подействовать. Второе: некая Проценко Елизавета Петровна, любовница почившего Корчинского. С ней что-то не так. Нужны подробности ее бытия в период оккупации. Дом ее сгорел, Корчинский прибрал гражданку под свое крыло. Наведите справки в жилищной конторе, поспрашивайте людей. Не гнушайтесь слухами и сплетнями – потом обработаем. Несколько часов в запасе у вас есть. А я совершу познавательное турне по окрестностям городка. Не нравится мне здесь что-то, не могу понять что…

Глава 7

Судя по карте, объездная дорога вокруг Гдышева существовала. Алексей доехал по улице Морской до восточной оконечности бухты, вышел из машины, покурил на берегу. Портовые сооружения остались слева, жилые строения на улице Лермонтова прятались за скалами. Ветер не свирепствовал, но море рокотало, волны набрасывались на берег. Пляж был галечным, усеян булыжниками, валуны сползали в воду, теснились на отмели. В море вдавался бездействующий старый пирс. Уши закладывало от воплей чаек – они носились низко над водой, кричали как оглашенные. Между каменной Уваровой грядой и восточным берегом бухты покачивались два рыболовецких судна – старые баркасы с козловыми кранами. Видимо, имели разрешение от ВМФ. Восточный берег бухты Сарыча густо зарос хвойными лесами. Высились обрывы с соснами на краю.