Чернила и кость

– Нет. Не хватит. – Профессор Вульф хлопнул стаканом по столу с такой силой, что по стеклу изнутри пошла трещина. Официант, который как раз подоспел с новой бутылкой, ловко подхватил испорченный стакан и поставил вместо него новый.

– Они больше не мои студенты. Больше не моя ответственность. Теперь Библиотеке осталось лишь разбить их сердца, как она разбила наши много лет назад. – Вульф указал на Санти пальцем. – Скажи, что я не прав.

Капитан Санти тоже поднялся на ноги, уверенным движением заткнул бутылку пробкой и наклонился к Вульфу.

– Ты пьян, и сейчас не место и не время для подобных разговоров. Если тебе плевать на свое будущее, подумай хотя бы об их будущем. Подумай о моем.

Их глаза встретились на мгновение, а затем Вульф моргнул и кивнул.

– Прости меня, – сказал он. – Прости. Я просто… устал.

– Ты скорбишь, – сказал Санти. – У каждого из нас есть шрамы. Не показывай их здесь.

Дарио молчал еще мгновение, а потом сказал:

– Ну что ж, если вы закончили пить и начали жалеть себя, то передайте бутылку другим. Это все-таки неплохое французское вино. Не риохское[17], но все же. Жалко выливать.

На удивление, поднялась Глен, она наклонилась, взяла бутылку, а потом налила себе почти полный стакан. Затем она налила Дарио и передала бутылку дальше. Томас тоже себе налил. И Морган тоже, а потом и Джесс.

Санти отвел Вульфа подальше от стола и тихо произнес:

– Я надеюсь, что ты будешь вести себе подобающе. – Затем он обернулся. – Морган, твой браслет до сих пор отслеживает твое местоположение. Если профессор Вульф за тобой не будет следить, буду я. Мы попросили скрывателей обновить и усилить замок. Не пытайся его опять снять.

Она кивнула и прикоснулась к следу на запястье, где браслет натер кожу. Джесс заметил, что она постоянно потирала руку; на запястье у нее появилась бледно-красная линия под золотым жгутом. Джесс задумался, пыталась ли она его снова снять. Вероятно, да.

Солдаты делегации профессора Вульфа – пятеро, что остались в живых, – благоразумно забрали оставшееся вино. Палатка скоро опустела, однако все кандидаты еще сидели на своих местах, когда официанты начали убирать со столов и бросать недовольные взгляды на задержавшихся. Джесс потягивал вино, только оставшееся в его стакане, потому что врач, покидая палатку, остановилась возле него, чтобы напомнить, что его печень в будущем ему еще пригодится.

Морган собралась уходить первой.

– Уже поздно, – сказала она и покачала головой, когда остальные начали уговаривать ее остаться. – Нет, развлекайтесь. Это наш последний вечер вместе.

Халила тоже поднялась.

– Я пойду с тобой, – сказала она.

Дарио кивнул им с преувеличенным почтением. Джесс осушил стакан воды, наблюдая, как Морган уходит. Потом принесли еще бутылку, однако эта была с фруктовым соком. Джесс молча передал ее Глен. Она налила сок себе в кружку.

– Я тоже пойду, – сказал наконец Джесс. – Я еще восстанавливаюсь, мне нужно побольше отдыхать.

– Ты все пропускаешь, – сказал Томас задорно. Его щеки порозовели. – Дарио собирается раздобыть еще бутылку вина.

– Она моя, – сказала Глен.

– Как насчет побороться за нее? – сказал Томас и поставил локоть на стол. Обхватив ладонь Томаса, Глен прижала его руку к столу три раза подряд и выиграла бутылку, которой у них пока даже не было.

Дарио затем предложил ей игру в кости, в которой шанс победить у него был гораздо больше, а Джесс наконец вышел и отправился к себе.

Его перевели из медицинской палатки в другую, поменьше, однако здесь была удобная кровать, а Джесса сейчас волновало лишь это. Он чувствовал себя утомленным, но в то же время ему не сиделось на месте, что странно. Ему было отчего-то не по себе. То, что профессор Вульф потерял сегодня контроль над собой, пусть даже немного, заставило Джесса задуматься о ненадежности их странного нового мира.

Он, не раздеваясь, лег на кровать – и вдруг услышал шуршание бумаги под подушкой, Джесс сунул туда руку.

Там оказалась сложенная пополам записка.

«Я приду в полночь».

Без подписи, однако Джесс тут же узнал почерк, округлые, элегантные завитки букв. Она не отправила сообщение через кодекс. Знала, что там его может прочесть кто угодно – если не профессор Вульф, то кто-нибудь в Железной башне.

Она не написала этого, но Джесс понял, что она придет попрощаться. Это вызывало сладкие и горькие эмоции одновременно. Джесс расправил записку и спрятал ее в личный журнал, затем достал ручку и, позволив мыслям диктовать слова, описал свои переживания. Что испытывал, когда видел ее. От мысли о ее потере. О том, что все заканчивается и его друзья скоро все разойдутся. Что он там говорил Морган, когда они были в поезде? Закончить эту партию. Начать новую игру.

Джесс не был уверен, что сможет начать сначала после всего пережитого.

Он стал писать все это, просто чтобы успокоиться. Он всегда заполнял страницы журнала своими чувствами… страхом и виной в раннем детстве. Затем это были вина, злость и горечь. А его заметки с тех пор, как он прибыл в Александрию, описывали гордость и достижения, скорбь и ужас, потери и любовь.