Чернила и огонь

– Он в Берлине, – ответила я. – И я очень сомневаюсь, что он снова захочет со мной увидеться. Он даже на мои сообщения не отвечает.

– Это вопрос жизни и смерти, Грета. – Она стала серьезной, как будто мы вдруг начали обсуждать что-то крайне важное. – Ты не можешь без него обойтись, – настаивала она. – Ты перед ним в долгу.

– Ты же сама мне говорила, что ему нельзя доверять, – обвинила ее я. – И что я правильно сделала, что послала его.

– Все изменилось. Мы не можем пойти на поводу у гордости.

– То есть ты посчитала правильным, что я избавилась от Олега во Вроцлаве, а теперь тебе кажется великолепной идеей снова к нему обратиться.

– Точно.

– Какая же ты циничная, Марла.

– Я – практичная, сестренка. И признайся, тебе ведь самой хочется ему позвонить.

– Нет. – Я покачала головой.

Тем не менее была одна веская причина, по которой мне не хотелось возобновлять общение с Олегом: для этого мне пришлось бы попросить у него прощения за то, как я поступила с ним в Добромеже. Да, я вела себя как полная идиотка, но одно дело – принять это, и совсем другое – заставить себя признать ошибку и извиниться перед ним за всплеск эмоций, который сейчас уже не казался мне таким уж серьезным.

– Позвони ему, – настаивала она. – Это важнее ваших дурацких любовных ссор.

– Иди в задницу.

Взяв мой телефон, Марла начала искать в контактах номер Олега. Я следила за ней до конца не веря, что она на это способна, но когда она вдруг нажала кнопку вызова, уже не могла сдерживаться. Одним рывком выхватив у нее из руки мобильник, я поднесла его к уху.

Расхохотавшись, сестра вышла из комнаты. Слушая телефонные гудки, я поняла, что мне совсем не хотелось сейчас с ним разговаривать. Что я ему скажу? Я даже не подготовила извинений.

Я ждала довольно долго, но никто не отвечал. Когда включилась голосовая почта, то я сбросила вызов и снова набрала его номер.

После нескольких попыток я поняла, что Олег взял трубку: он издал раздраженное фырканье, прозвучавшее так, словно в телефоне вдруг поднялась метель.

– Да.

Это слово прозвучало резко, почти напоминая лай. Что за человек отвечает на звонок подобным «да»? В других обстоятельствах я бы выпустила когти, но сейчас я растерлась. Я могла думать только о том, как сильно скучала по его голосу. Я упрекнула себя за такое проявление чувств. Что я, маленькая, что ли? Как я могла так привязаться к парню, с которым у меня была всего лишь пара рабочих поездок?

– Извини меня.

Я произнесла эти слова, не раздумывая, осознав, что нужно было сказать ему именно это, не больше и не меньше. Задержав дыхание, я слушала, как тишина в трубке становится все плотнее.

– Как у тебя дела, Грета?

Равнодушный, отстраненный тон Олега давал мне понять, что ему тоже не слишком хотелось вести этот разговор. Я задумалась, находился ли он сейчас в том месте, которое называл Лимбом, бродил ли среди всех этих забытых экземпляров, изо всех сил стараясь меня не послать.

– Извини меня, – повторила я. – Я грубо себя повела. Может, нужно было тебе все объяснить.

– Не переживай, ты и так ясно дала мне понять, что тебе лучше работается в одиночестве.

Я выслушала этот подкол, стиснув зубы. Молчание затянулось секунд на десять, и этого было более чем достаточно, чтобы понять, что я теряю время. Олег не собирался меня прощать только потому, что я его об этом попросила. Нужно было найти какие-то слова, какие угодно, чтобы снова завоевать его внимание.

– У меня есть одна зацепка по поводу местонахождения Хербста.

– Серьезно?

Его тон резко изменился. Любые намеки на враждебность вдруг исчезли, уступив место интересу, который показался мне божественной музыкой.

– Ну, это всего лишь зацепка, – извиняющимся тоном произнесла я. – Скорее всего, она нас ни к чему не приведет.

– Можно поподробнее?

Я поспешила рассказать ему о том, что купила «Испанский Парнас» и что один книготорговец из Кадиса проявил к нему излишний интерес. Олег молча слушал мой рассказ, и мне казалось, что я почти могу услышать, как у него в мозгу на полной скорости вращаются шестеренки, пока он осмысливает ситуацию и придумывает, как быть дальше.

– Ты правда думаешь, что клиентом этого книготорговца может быть Стратос?

Он звучал настороженно, будто боялся того, что я скажу в ответ. Я почувствовала, что именно он хочет сейчас услышать, и решила, что по крайней мере на этот раз могу сделать исключение и дать волю своему воображению.

– Это может быть кто-то из потомков Хербста, – повторила я теорию Марлы. – Например, его сын. А может, какой-нибудь поклонник, который решил восстановить оставленную им библиотеку.

– Ты ведь понимаешь, что это значит, да? – Конечно, я все понимала, но мой лимит безумных теорий был исчерпан, так что я позволила ему самому произнести эти слова вслух. – Что речь идет о типе, который убил Марселя Дюбуа, чтобы заполучить Библию Сончино, а возможно, и Энри Каминского. – В воздухе витала и еще одна теория, и я мысленно взмолилась, чтобы он ее не озвучил. Но, к сожалению, моего желания оказалось недостаточно. – Может быть, и Себастьяна тоже убил он, – добавил Олег.