Черно-белая история

— Поначалу вроде да, но потом появилась злобная фурия с фамилией Шульц и долбанула меня током или чем-то подобным, и начала все заново.

— И?

Я хмыкнул:

— И все. Но для чего это?

— А пес его знает, — пожимает плечами Ярик. — Оценивают реакцию на разные воздействия — вербальные, тактильные, визуальные…

— Но зачем?..

— Шульциха наверняка его дожала. Эта не отступит. Сволочь.

Это чернявая перебила меня. Отметилась. Снизошла до разговора.

— Согласен, — кивает Ярик. — Если уж сама Шульциха…

— Кто она такая?

— Руководитель проекта.

— А я думал, что здесь главный тот тип в черном костюме, что меня привез.

— Правильно, он и есть главный, — наставительно поднимает вверх палец Ярик. — Но он не ученый. Он просто главный. Кстати, господин Г вчера опять уехал.

— Наверное, за новой жертвой направился, — бросает Леди Нест.

— Угу, — опять кивает Ярик и добавляет уже для меня: — Кстати о господине Г. На будущее, если тебе доведется с ним столкнуться. Не верь ему, какие бы сладкие песни он тебе не пел. Он способен на любое коварство.

— Это вряд ли, — ворчит Леди Нест. — Я насчет столкнуться. Хотя он тот еще гад.

— Я думал, что гадина здесь Шульц, — шучу я.

— Да, — кивает чернявая. — Но она гадина обыкновенная, а господин Г — Главгад. С большой буквы.

— Это, к примеру, как пингвины, — не к месту вставляет Ярик. — Бывают просто пингвины, а бывают императорские. Ну те, которые большие и с оранжевой шеей.

Разговор опять расклеился. Тишину в каморке нарушает лишь громкое сопение Ярика.

Интересно, они всегда такие или только из-за меня?

Леди Нест достает из торбочки блокнот и начинает рисовать. Я наблюдаю за ней, но разглядеть удается только паутину линий. Вдруг, не закончив работу, она комкает листок и ругается сквозь зубы. Ярик тоже сник. Он достал из кармана пряник и принялся механически двигать челюстями, глядя в пространство. Лишь Берт у стены, да малышка верны своим первоначальным занятиям: первый все также же молча раскачивается китайским болванчиком, а Яна изучающе разглядывает меня. Странный ребенок.

— Ладно, пошел-ка я спать.

Я поднимаюсь и разминаю затекшие ноги.

— Доберешься сам? — осведомляется Ярик и, дождавшись моего кивка, подсаживается к Леди.

— Я тоже пойду, — говорит Яна, направляясь к выходу.

Молча, мы добираемся до коридора с нашими комнатами. Лишь у моей двери девочка вдруг тихонько произносит:

— Они пока не знают.

— Что?..

Я хочу спросить, что и кто не знает, но она предостерегающе прикладывает палец к губам, и я осекаюсь на полуслове.

4

Сегодня в каморке нет малышки. Не было ее и за нашим коллективным бдением в зале. Зато Леди Нест выглядит более дерганой и от этого более грубой, чем вчера. Еще вечером, в зале, пытаясь раскладывать пасьянс, я обратил внимание, что чернявая не в себе. Она даже блокнот из котомки не достала, просто пялилась перед собой, хмуря брови и обкусывая зеленые ногти.

— Принес? — не здороваясь, интересуется она, завидев нас с Яриком.

Как и вчера, она сидит на полу, поджав голые ступни. Длинные черные космы свешиваются вниз, закрывая лицо. Котомка с блокнотом отброшены в сторону, а сама Леди Нест похожа на ведьму перед сожжением, как их любили изображать средневековые граверы.

— Принес, — кивает Ярик, доставая из кармана серебристый блистер.

Леди жадно хватает добычу, быстро выщелкивает пару таблеток и кидает их в рот. После чего тряпичной куклой сползает по стене и сворачиваясь клубком на полу.

— Это что? Наркотики?

— Нет, конечно. Откуда здесь наркотики? Так, легкое обезболивающее, — успокаивает меня Ярик, изо всех сил стараясь выглядеть убедительно. — У Ритки голова часто болит в последнее время, вот я и тырю ей таблетки потихоньку.

— С ней все будет нормально? — недоверчиво спрашиваю я.

— Да, конечно.

Я с сомнением качаю головой, разглядываю свернувшуюся в позе эмбриона фигурку. Девчонка тяжело дышит, как будто бы бежит стометровку, глаза под черными веками быстро двигаются. Не знаю, где она сейчас, но там явно неспокойно.

— Не бойся, через час очухается, — бодро говорит Ярик.

Голос его звучит фальшиво.

Я окидываю взглядом каморку, зачем-то заглядываю за стеллажи.

— А где малышка? Ее и вечером почему-то не было.

— Ну мало ли… — бормочет Ярик, отворачиваясь.

Врать он не умеет, хотя сам, скорее всего, думает обратное, а правду говорить почему-то не хочет. Ведь наверняка знает, змееныш, что с девочкой.

Ладно. Разберемся потом. Я переворачиваю пластиковое ведро и усаживаюсь сверху. Ярик залезает на пылесос, поджимает колени и становится похожим на орла на насесте. Очень уж по-птичьи склоняет он вихрастую голову на бок, чтобы задать мне вопрос.

— Расскажи, что с тобой делали сегодня, — требует он сверху.

Я не против. Сегодня меня одновременно заставляли спать и не давали это делать.