Черно-белая история

Что плохо? Как будто я могу заказывать сны по своему желанию. Разве такое возможно? Это же не пицца с доставкой на дом.

Профессор закончил делать пометки и повернулся ко мне:

— Повторим.

Это прозвучит странно, но я заснул. А когда очухался, то услышал требование… Да-да, не просьбу, а требование пересказать сон. Я замялся, не каждый сон вот так возьмешь и расскажешь, но профессор мое замешательство истолковал по-своему:

— Не увиливай! По глазам вижу, что помнишь! Сновидения были, приборы не лгут! — высоким фальцетом выкрикнул он.

— Школу видел. Завуча. Она ругала меня за пропуск занятий. Еще видел Вовчика, он выглядывал из-за ее спины и хихикал. А еще…

— Хватит. Это не то, что нам нужно.

Но я все равно продолжил:

— А еще я видел своего кота Римо. Он стоял рядом со мной и шипел. Наверное, на вас, — мстительно добавил я.

Профессор оставил без внимания мою язвительность и погрузился в свои записи.

— Продолжаем! — бодро выкрикнул он через полчаса.

Таких засыпаний-пробуждений за сегодняшний день набралось штуки четыре. К концу последней пытки сном я был совершенно вымотан и плохо соображал, что к чему. Я называл профессора именем завуча и рассказывал ему, что мне снилось, будто бы я нахожусь внутри компьютерной игры, где меня истязают ослик Иа-Иа и старуха Шапокляк, а против них играет мой героический кот Римо.

— Гонишь! — восторженно присвистнул Ярик. — Реально?

— Не, — помотал я головой. — Не гоню. Полная дезориентация вследствие чего-то там. Так сказал профессор.

— Что дальше?

— А дальше все.

Почему-то мне не захотелось рассказывать Ярику о последнем диалоге с моим мучителем.

— Будет лучше для всех и, прежде всего, для тебя, если дальше ты справишься самостоятельно, и нам не придется прибегать к рваному сну, да еще и медикаментозному. Это очень опасно. Опасно для твоего здоровья, — сказал, отпуская меня, профессор. — Постарайся уж сам.

Я непонимающе взглянул на него:

— Что значит «уж сам»?

Но профессор занялся другими делами.

Ярик сопит и меняет тему:

— Как тебя вообще угораздило попасть сюда?

Я задумчиво морщу лоб. С чего все началось? С моего срыва на мосту? С внезапных провалов на уроках? С моих проблем с Ларой?

— И что же это за девчонка такая, из-за которой можно сойти с ума? — ворчит Ярик. — Таких не бывает.

— Да, таких, как она, не бывает, — соглашаюсь я и рассказываю ему о Ларе. О том, как впервые увидел ее, как понял, что влюблен. И о том, что случилось пару дней назад.

Ярик внимательно слушает.

— Жаль, что у нас отобрали телефоны, — внезапно заявляет он. — Хотелось бы глянуть на фото твоей обожаемой Джульетты, мой дорогой Ромео. Может, я смог бы что-то разглядеть.

И добавляет, видя мои недоуменно приподнятые брови:

— Есть такая штука — физиогномия. У меня раньше неплохо получалось. Не в обиду тебе будет сказано, но из твоего рассказа выходит, что она — самая обычная девчонка. Взбалмошная, эгоистичная, не слишком умная, а порой еще и вредная. Как и все они. И, прости, но ей абсолютно начхать на тебя.

Я взрываюсь:

— Да что ты вообще понимаешь в этом!

— Ну, хотя бы то, что хорошие люди так не расстаются. Она должна была объясниться с тобой по-человечески.

— Думаешь, мне было бы легче? — саркастически усмехаюсь я.

— Нет. Но сейчас разговор не о тебе, а о ней. Она должна была поговорить с тобой, — уверенно повторил он. — Вот представь, что ты встретил другую девушку. Как бы ты поступил по отношению к своей бывшей подруге? Наверняка не так, как она с тобой.

— Не могу я этого представить, потому что не могу вообразить на месте Лары «другую девушку».

— Тю! Не верю!

— Твое право, не хочешь — не верь.

— А ты все-таки попробуй, — не отстает Ярик. — Гипотетически. Представь хотя бы первую красавицу класса.

Я сердито смотрю на эту надоедливую толстую малявку, которая уже порядком достала меня. Что этот парень возомнил о себе?

— Напрягись. Ну пожа-а-алуйста, — тянет он.

Вот ведь прилип! Я честно перебираю в голове знакомых девчонок, в памяти мелькают миловидные, симпатичные и даже красивые лица, только все они и в подметки не годятся Ларе… Я уже хочу объявить Ярику, что эксперимент провалился, но тут перед глазами неожиданно возникает темноволосая незнакомка из церкви. Пожалуй…

— Вот! Вот! — кричит Ярик, вскочив с пылесоса и тыча растопыренной пятерней мне в лицо. — Только не говори, что сейчас не вспомнил кого-то достойного!

— Да я ее совсем не знаю, — отнекиваюсь я. — Видел мельком в одном месте, почему-то запомнилась…

— Во-о-от… — глубокомысленно тянет он.

Ну и что он хотел сказать этим своим «во-о-от»? Что в мире есть и другие девушки? Соглашаться мне не хочется, а возражать и спорить нет ни сил, ни желания.

— Что во-о-от? — передразниваю я его. — Тоже мне, психолог. Штаны сначала подтяни.

— Психолог, — кивает он и это звучит безрадостно, как если бы ему совсем не хотелось быть этим профессионалом. — Профессионал. Насмотрелся я на то, как не надо отношения строить с любимым человеком. На всю мою будущую жизнь хватит. Если, конечно, в моей жизни вообще такой человек встретится. И если вообще эта самая жизнь будет.