Чернобыль: История ядерной катастрофы

Первое обращение Горбачева к стране по поводу Чернобыльской аварии больше чем наполовину было посвящено полемике с Западом: «Правящие круги США и их наиболее усердные союзники – среди них я бы особо отметил ФРГ – усмотрели в происшествии лишь очередную возможность поставить дополнительные преграды на пути развития и углубления и без того трудно идущего диалога между Востоком и Западом, оправдать гонку ядерных вооружений. Мало того, была сделана попытка вообще доказать миру, что переговоры, тем более соглашения с СССР невозможны, и дать тем самым „зеленый свет“ дальнейшим военным приготовлениям»[344].

Это был ответ Горбачева на волну возмущения и критики, прокатившуюся по странам Центральной и Западной Европы и вскоре достигшую Соединенных Штатов. Мир негодовал из-за того, что СССР сначала попытался скрыть факт аварии и не стал никого предупреждать о ее последствиях, а когда все же начал делиться информацией, делал это крайне неохотно. Едва до широкой европейской общественности дошло известие о движущемся от советских границ радиоактивном облаке, политики и обычные граждане забили тревогу.

Самой резкой была реакция Западной Германии: министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер потребовал от Советского Союза остановить все атомные реакторы в стране. Итальянцы запретили вход в свои порты советским судам с любыми грузами украинского происхождения. Реакция разных стран сильно зависела от их политической ориентации и от величины вклада атомной энергетики в их экономику. Так, правительство Франции, где бóльшая часть электроэнергии производилась на атомных станциях, отказывалось признавать, что чернобыльское радиоактивное облако когда-либо пересекало границы страны. В Великобритании же, куда облако снесло после Франции, никто не пытался скрывать или отрицать этот факт. В социалистических странах Восточной Европы правительства хранили молчание, тогда как народ вовсю возмущался. «Непростительно, что СССР ничего не сообщил про это облако, и наши дети несколько дней подвергались воздействию радиации», – приводит журнал Time слова одного из жителей Варшавы[345].

США Чернобыльская авария непосредственно не затронула, но они были заинтересованы в поддержании мирового порядка и обмене правдивой информацией о происшествиях на ядерных объектах. 4 мая президент Рональд Рейган, который находился тогда на пике популярности, в радиообращении к нации выразил сочувствие пострадавшим от аварии: «Как и многие другие страны, мы готовы оказать им любую посильную помощь». Затем он обрушился на Советский Союз с критикой за «излишнюю секретность и упрямое нежелание информировать международное сообщество об угрозах, которые несет ему эта катастрофа… Советы демонстрируют пренебрежение законными интересами людей по всему миру. Ядерная авария, в результате которой радиоактивными материалами была заражена территория нескольких стран, не может считаться их внутренним делом. Советы обязаны объясниться. Мировое сообщество, безусловно, вправе получить подробный отчет о том, что случилось в Чернобыле и что происходит там сейчас»[346].

До того ни президент Рейган, ни другие западные лидеры не критиковали мер, принимаемых Советским Союзом в связи с Чернобыльской аварией. Когда вскоре после радиообращения журналисты попросили Рейгана прокомментировать его критические высказывания, он ответил: «А разве Советы не всегда так себя ведут, когда у них что-то происходит? Они ведь нам всем не очень-то доверяют». От такого закаленного ветерана холодной войны можно было ждать и более резких высказываний в адрес Советского Союза, но дело в том, что на тот момент прошло всего полгода после первой многообещающей встречи Рейгана и Горбачева, состоявшейся в ноябре 1985 года в Женеве. На ней президенты договорились встретиться снова в следующем году, и пресса как раз оживленно обсуждала возможные сроки и повестку будущего саммита. В феврале 1986 года, выступая перед XXVII съездом КПСС, Горбачев говорил не только об американском империализме, но и о зарождавшемся взаимовыгодном сотрудничестве двух великих стран. А теперь Чернобыль, точнее, информационная закрытость Советского Союза и реакция на нее американцев грозили подорвать нормализацию отношений между сверхдержавами[347].