Черное сердце

– Так и думала, что ты скажешь что-нибудь подобное. Надо учитывать вот что: сначала над ним поработала твоя мать, потом другие специалисты – чтобы устранить последствия ее колдовства, и из-за всего этого он становится все более нестабильным, – я открываю было рот, чтобы возразить, но Юликова поднимает руку: – Нет. Понимаю, ты хочешь защитить мать. Намерение благородное, но на данный момент оно не имеет никакого отношения к делу. Не важно, кто виноват. Мне нужно сообщить тебе некие конфиденциальные сведения, и ты должен обещать, что этот разговор не выйдет за пределы моей палаты.

– Хорошо.

– Если ты видел недавние выпуски новостей с Пэттоном, то заметил, что губернатор все больше теряет контроль. То, что он делает и говорит, – это уже перебор даже для настроенного против мастеров радикала. Но в новостях не показывают, каким скрытым параноиком он стал. Кое-кто из высокопоставленных правительственных чиновников весьма встревожен. Боюсь, Пэттон собирается после принятия второй поправки закрыть границы штата Нью-Джерси, а потом отлавливать и сажать за решетку мастеров. Подозреваю, и в этом я не одинока, что он хочет вернуть рабочие лагеря.

– Но это же невозможно.

Вполне верю, что Пэттон желал бы устроить нечто подобное. Но вряд ли он действительно попытается. Очень странно, что Юликова высказывает такие подозрения, особенно кому-то вроде меня.

– У него много союзников в Вашингтоне. И он постоянно подыскивает новых. Его поддерживает полиция штата и много кто из военных. Мы знаем, что он проводит с ними встречи.

Вспоминаю, как после протестов в Ньюарке Лила стояла, вцепившись в решетку, как мы с Сэмом и Даникой сидели в камере. Никаких обвинений никому не выдвинули, звонить никуда не разрешили. А там ведь были и другие люди, их, судя по рассказам, продержали взаперти несколько дней.

Оглядываюсь на агента Джонса. Вид у него такой, будто ему все равно. Это он зря. Джонс работает в особом подразделении, а значит, он тоже мастер, даже если не хочет этого признавать. Если Пэттон действительно спятил, то значок Джонса не спасет.

Я киваю Юликовой – пусть продолжает.

– Я была на встрече с начальством, и мы решили, что нужно остановить его, пока все не зашло слишком далеко. Ходят слухи об убийствах… О совершенно ужасных вещах, но весомых доказательств у нас нет. Если сейчас его арестовать, это будет ему даже на руку. Публичное разбирательство, на котором мы не сможем представить доказательства, – он непременно этим воспользуется.

Снова киваю.

– Я получила разрешение провести небольшую операцию, чтобы отстранить Пэттона. Но мне нужна твоя помощь, Кассель. Обещаю, твоя безопасность будет нашим главным приоритетом. Ты в любой момент сможешь прервать миссию, если почувствуешь угрозу. Мы разработаем план и возьмем на себя все риски.

– Что конкретно вы собираетесь сделать?

– Мы хотим, чтобы ты трансформировал Пэттона.

Юликова смотрит на меня безмятежным добрым взглядом, будто ее устроит любой мой ответ. Спокойно отпивает из стаканчика.

– Ого, – ее слова меня ошеломили, в голове пусто.

Потом до меня доходит: конечно же, именно это и должно было случиться. Моя главная ценность в том, что я мастер трансформации. Именно поэтому они готовы взять меня в свою программу и простить мне убийство.

Простить одно убийство, чтобы я мог совершить для них другое.

– Извините, я просто очень удивился.

– Тут есть чему удивляться. Знаю, тебе не по себе от собственных способностей.

Агент Джонс фыркает, и Юликова бросает на него свирепый взгляд.

Когда она поворачивается ко мне, я вижу злость в ее глазах.

– И знаю, что прошу о весьма непростом одолжении. Но нам нужно, чтобы от него и следа не осталось. Нельзя, чтобы это было похоже на убийство.

– Даже если это на самом деле убийство?

– Ты превратишь его в живое существо, – кажется, она удивилась. – Насколько я понимаю, он может сколь угодно долго оставаться живым в чужом теле. Он не умрет. Мы просто хотим его изолировать.

Посадить в клетку, запереть, как Лилу, когда она была кошкой, но только навсегда – по-моему, это ничуть не лучше смерти. Но может, Юликовой так спать будет спокойнее.

– Мне поручили сделать тебе предложение, – она наклоняется ко мне. – Поскольку ты окажешь нам огромную услугу, мы в благодарность можем снять обвинения с твоей матери.

– Ты предлагаешь ему еще одну сделку? – Джонс с силой ударяет кулаком по подлокотнику. – Да он и вся его скользкая родня хуже, чем гололед на шоссе.

– Мне что – попросить тебя подождать за дверью? – стальным голосом спрашивает Юликова. – Эд, это опасная операция, а он пока даже не участник программы. Ему семнадцать! Пусть хотя бы о матери не беспокоится.

Джонс переводит взгляд с меня на нее, потом отворачивается.

– Ладно, – ворчит он.

– Мы в ПЮО часто говорим, что герои – это те, кто готов запачкать руки, чтобы их не пришлось пачкать другим. Мы совершаем ужасные поступки, чтобы их не надо было совершать кому-то еще. Но на этот раз совершить такой поступок придется тебе… по крайней мере, мы об этом просим.

– А что будет, если я откажусь… В смысле, с мамой?