Черное сердце

Шумно вздохнув, я усаживалась на диван. Из-за горящего в камине пламени на стенах пляшут причудливые тени. У меня потеют ладони.

– Папа? – Лила наклоняется, перегнувшись через перила. – Что происходит?

Ее слова эхом отдаются в огромной комнате, отскакивая от деревянных потолков и каменных полов.

– К нам тут Гейдж заглянул. Насколько я понимаю, у него были осложнения.

Гейдж смотрит наверх и улыбается Лиле. Интересно, как давно они знакомы?

– Я сделал то, о чем ты просила. Дельце выгорело быстро. Встретил его в первом же месте, куда пошел проверять.

Лицо у Лилы в тени, выражения не разобрать.

– Проблем с Чарли Уэстом не было? – спрашивает Захаров.

Лила спускается.

Гейдж пренебрежительно цыкает.

– Я быстро сработал, никаких проблем.

Лила идет по черно-белому мраморному полу почти беззвучно, она ведь босиком.

– Ничего, что Кассель все это слышит?

А ведь когда-то я считал, что она принадлежит к особой категории людей – к мастерам. Я знал: есть обычные люди и мастера, и мастера гораздо круче обычных людей. Так считали все в Карни, всяком случае, так говорили мне. В детстве двоюродный брат Лилы, лучший друг моего собственного брата, не хотел, чтобы я вокруг нее ошивался, потому что думал, что я не мастер.

Но и среди мастеров не все равны. Лила – наследница Захарова, такие, как она, заказывают убийства, им не приходится самим марать руки. Она не стреляет – только передает деньги.

– Пусть Гейдж сам все расскажет, – командует Захаров. – Мы же доверяем Касселю?

Лила поворачивается ко мне. Пламя в камине высвечивает изгиб ее скулы, острый подбородок.

– Конечно, доверяем.

Как-то Захаров спросил меня, готов ли я подчиняться его дочери. Тогда я ответил, «конечно». А вот теперь думаю: каково это будет? Ничего не екнет?

– Ну и вот, – начинает Гейдж, – я его коснулся, а потом один полоумный, возомнивший себя героем, погнался за мной и чуть руку мне не сломал, – он смеется. – Схватил доску и выбил у меня пистолет. Еще пара секунд, и я бы его пристрелил.

Я изо всех сил пытаюсь не дергаться, изображаю легкий интерес.

– Судя по твоему описанию, тот парень был очень похож на Касселя, – говорит Захаров.

Гейдж кивает, не сводя с меня взгляда. В этом взгляде плещется смех.

– Точно. Черные волосы, смуглая кожа, высокий. Милашка. Пистолет у меня спер.

Захаров подходит к Лиле и кладет затянутые в перчатки руки ей на плечи.

– А может, это был его брат?

– Баррона при всем желании трудно назвать героем, – говорю я.

– Фотографию надо, без нее точно не скажу, – качает головой Гейдж, – но вряд ли.

– Расскажи, что было дальше, – кивает Захаров.

– Пришлось перелезть через забор, а квартала через три меня сцапали трое бугаев в черных костюмах. Затолкали в машину, и я решил, что конец мне, но тут они и говорят: расскажи, что случилось, а мы не будем мокруху раскручивать.

– И ты рассказал? – спрашивает Захаров, хотя, судя по всему, эту историю он слышит не в первый раз.

Лила отходит от отца и усаживается на краешек дивана.

– Сначала отказался, я же не стукач. Но им плевать было, кто заказчик и кого заказали. Они хотели только знать про того полоумного. Я им рассказал про парня, с которым минуту поболтал, и меня отпустили. Сказал им, что он забрал мой пистолет.

На меня накатывает головокружение. Я будто падаю.

– Они спрашивали, знаем ли мы друг друга. Назвался ли он федеральным агентом. Я и говорю: «нет». Когда меня отпустили, я пришел к мистеру З. Решил, что неплохо бы вам узнать обо всем.

– На брата совсем не похоже, – я стараюсь смотреть как можно более прямо.

– Осторожность никогда не помешает, – говорит Захаров.

– Простите, больше ничем помочь не могу, – пожимает плечами Гейдж. – Если еще что понадобится, дайте знать.

– А мне пора, – я встаю. – Можно идти?

Захаров кивает. Подошвы моих ботинок отбивают четкий ритм на каменном полу. И вдруг я слышу за спиной еще чьи-то шаги.

– Погоди-ка, – говорит Гейдж. – Я с тобой спущусь.

Оглядываюсь на Лилу с Захаровым. Они смотрят нам вслед. Лила поднимает руку, прощаясь.

Захожу в лифт и закрываю глаза, двери захлопываются. Воцаряется тишина.

– Ты меня убьешь? – наконец спрашиваю я. – Ненавижу ждать.

– Что?

Открываю глаза и вижу, что Гейдж хмурится.

– Это же ты на меня набросился.

– А ты мастер смерти. Я так понял, ты соврал, чтобы потом лично меня прикончить, – я вздыхаю. – Зачем соврал? Почему не сказал Захарову, что это я?

– А что тут такого? Ты меня отпустил, а я по долгам плачу.

У Гейджа заостренные, почти изящные черты лица, но под курткой накачанные мышцы. Видно по плечам.

– Я просто хочу вернуть свой пистолет. Это беретта тысяча девятьсот сорок третьего, семейная. Еще моей бабушке принадлежала. Досталась ей от дружка-итальянца после войны… Она мне отдала этот пистолет, когда родители меня выставили. Всю дорогу до Нью-Йорка я проспал в автобусе, а под тем, что служило мне подушкой, лежала эта самая беретта. С ней мне безопасно.

– Верну, – киваю я.

– Просто отдай Лиле, она передаст. Слушай, чего от тебя хотели агенты – не мое дело. Ты вроде не один из них, а Лила вряд ли бы сказала мне спасибо, натрави я на тебя ее папашу.