Черное сердце

Когда агент Джонс наконец открывает багажник, я уже в полной панике. Меня обдувает холодным ветерком. Я дергаюсь, хотя это совершенно бесполезно – только делаю себе еще больнее.

Джонс молча наблюдает за моими потугами.

Потом вытаскивает нож и разрезает веревку. Наконец-то можно вытянуть ноги. Я делаю это медленно – колени болят из-за того, что пришлось так долго ехать в неудобной позе.

– Вылезай.

С трудом сажусь. Джонсу приходится помочь мне выбраться из багажника.

Рядом с нами какое-то большое фабричного вида здание, башня на железных опорах выплевывает в затянутое облаками небо языки пламени. За клубами дыма просматриваются сияющие железные мосты, ведущие в Нью-Йорк. Видимо, вот-вот пойдет дождь.

Поворачиваю голову. Футах в десяти стоит еще одна черная машина. К ней прислонился Захаров, во рту у него сигара. Рядом с ним Стенли прикручивает глушитель к очень большому черному пистолету.

Кажется, хуже уже просто некуда, но тут пассажирская дверь открывается и выходит Лила.

На ней узкая черная юбка, серое пальто с поясом, серые же перчатки и кожаные сапоги до середины голени. Глаз не видно из-за черных очков, губы накрашены темно-красной помадой цвета свернувшейся крови. В руках Лила держит чемодан.

Я никак не могу подать ей знак. Она бросает на меня мимолетный холодный взгляд.

Ошалело мотаю головой. Нет, нет, нет. Но Джонс лишь отрывисто смеется.

– Вот он, как я и обещал. Только тело ни в коем случае не должно всплыть. Вы поняли?

Лила ставит чемодан рядом с отцом:

– Вот ваши деньги.

– Прекрасно. Давайте начнем, – говорит Джонс.

Захаров кивает и выдыхает небольшое облачко. Оно по спирали поднимается вверх и сливается с клубами фабричного дыма.

– А какие у меня гарантии? Откуда мне знать, что вы не попытаетесь свалить это на мою организацию? Ваше предложение было очень неожиданным. Мы нечасто заключаем сделки с людьми из правительства.

– Сделку вы заключаете только со мной. Я сам по себе. И делаю то, что считаю правильным, – Джонс пожимает плечами. – Я здесь – вот вам и гарантия. Вы убьете его у меня на глазах. Может, мои руки чисты, но ответственность за его смерть ляжет на нас обоих. Ни вам, ни мне расследование ни к чему. Если будет вскрытие, то меня могут связать с этим делом. Если сдам вас, то мне, в самом лучшем случае, предъявят обвинение в похищении. Я свою часть сделки выполню.

Захаров медленно кивает.

– Трусите? – спрашивает Джонс. – Вы же станете для мастеров настоящим героем, да еще устраните человека, который недавно на вас покушался.

– Мы друг друга не поняли, – отвечает Захаров.

– В смысле, не вы прятали у себя Шандру Сингер? Простите, перепутал, – Джонс даже не пытается скрыть издевку.

– Мы не трусим, – отвечает Захаров.

– Я это сделаю, – предлагает Лила, а потом поворачивается к Стенли: – Дай пистолет.

Я смотрю на нее во все глаза и молюсь про себя. Пытаюсь ногой вычертить что-то на грязной земле. Быстрее-быстрее! Изображаю букву «я» вверх ногами – чтобы она могла прочесть. Это я.

Но тут агент Джонс бьет меня в висок прикладом пистолета. А я и не заметил, как он его достал. Перед глазами все плывет. Такое впечатление, что мозги с грохотом перекатываются в черепной коробке. Я падаю на живот, ведь руки все еще скованы за спиной.

Задыхаясь, лежу на земле.

– Какая нежданная радость – посмотреть, как он корчится в грязи, – Захаров подходит ко мне, наклоняется и хлопает рукой в перчатке по щеке. – Губернатор, неужели вы и правда думали, что до вас никто не сможет добраться?

Я мотаю головой. «Пожалуйста, – мысленно прошу я. – Пожалуйста, спросите меня о чем-нибудь. Пожалуйста, снимите скотч. Пожалуйста».

Ко мне подходит Лила с пистолетом в опущенной руке. Смотрит долгим взглядом. Пожалуйста.

Захаров встает, взмахнув полами своего черного пальто.

– Поднимите его на ноги, – приказывает он Джонсу. – Человек должен встречать смерть стоя… Даже такой человек.

Ветер раздувает белокурые волосы Лилы, вокруг ее головы словно сияет золотой нимб. Она снимает очки. Вот и хорошо. Мне хочется последний раз взглянуть в эти глаза. Один голубой, другой зеленый. Как море.

Дед говорил: от таких девушек пахнет не духами, а озоном и металлическими опилками. Их лучшее украшение – беда. Если такая девушка влюбится, то кометой рухнет с небес.

«По крайней мере, именно ты нажмешь на курок». Жаль, что даже этого я не могу сказать.

– Уверена? – спрашивает Захаров.

Лила кивает и машинально дотрагивается затянутыми в перчатку пальцами до своего горла.

– На мне метки. Я его убью.

– Тебе придется залечь на дно и скрываться, пока мы не удостоверимся, что убийство не повесили на тебя.

Лила снова кивает.

– Оно того стоит.

Жестокая. Моя девочка.

Агент Джонс рывком поднимает меня на ноги. Меня шатает, словно пьяного. Хочется кричать, но рот заклеен.

Пистолет в руке Лилы дрожит.

Бросаю на нее последний взгляд, а потом крепко зажмуриваюсь, так что в уголках глаз выступают слезы. В темноте под веками пляшут разноцветные пятна.

Как жаль, что я не могу с ней попрощаться.

Я жду оглушительного выстрела – совсем забыл про глушитель. Раздается лишь тихий всхлип.