Черноглазая (СИ)

Будто все звезды собрались воедино, чтобы создать Мелек, с такими мягкими губами и теплой улыбкой. Словно все реки и океаны объединились, чтобы ее волосы спадали подобным образом. Словно каждое дерево в каждом чертовом лесу возводило свой взор к небесам, ожидая ее, чтобы уберечь от падения в своих ветвях. Мелек невозможно описать словами. Слово «красивая» не воздает ее должное, ведь Мелексима намного больше этого понятия. Она — все, что необходимо этому миру. Его миру.

Батый встал и вернулся к своим делам. Мелексима продолжала спать.

***

Всю ночь девушка спала без пробуждений, и проснулась только утром. Мелексима ощущала необычайный подъем сил, и особенное расслабление. Так бывает, когда утром с постели ты встаешь хорошенько выспавшись — максимальная безупречность в сочетании с естественностью. Мелексима провела рукой по растрепанным волосам ― мягкие и блестящие, но не уложены в прическу. Девушка сонно зажмурилась, легонько потягиваясь, и спросонок не сразу поняла, где именно находится.

― Проснулась? ― раздался за спиной голос, и Мелек повернулась. Хан сидел, казалось, в точно такой же позе на том же самом месте. Изменился, разве что, только наряд хана, во всем остальном ― ничего. Мелексима недоверчиво нахмурилась:

― Вы что не спали?

― Спал, просто ты не слышала, как я лег.

Мелек кинула взгляд на место, рядом с собой ― оно было смято, хотя обычно Мелексима спала неподвижна.

― Ты проснулась вовремя, ― сказал Батый. ― Как раз принесли завтрак. Ешь.

Мелексима с легкой улыбкой приблизилась к столу и опустилась на подушки.

― Мне бабушка в детстве много поговорок рассказывала, ― внезапно сказала Мелек. ― К примеру, голодный волк сильнее сытой собаки.

На лице хана отразилось немного недоумения и раздражение. Собственно, Мелексима часто говорила с ним на русском, стараясь как-то научить хана речи русичей таким образом.

― Голодный волк сильнее сытой собаки, ― перевела Мелек, улыбаясь. ― Это значит, что человек в опасные моменты может совершить невозможное, чтобы спастись. Голодный волк сильнее сытой собаки.

Батый ухмыльнулся. Мелексима, воодушевленная такой реакции, продолжила:

― Или, ― она задумалась, а потом сказала. ― Голодный разбоя не боится ― голодный разбоя не боится.

Мелек улыбнулась, и замолчала, завтракая. Батый тоже молчал, но потом внезапно припомнил:

― Ты вчера хотела у меня что-то спросить? ― сказал он. Девушка непонимающе посмотрела на него, а потом, видимо, вспомнив, что именно она хотела, осторожно кивнула. ― Так ты скажешь?

Мелек сглотнула, откладывая ложку, и неуверенно посмотрела на Батыя. После сна она выглядела взъерошенной, как маленькая бойкая птичка.

― Поскольку, скора Цаган Сара, ― начала она. ― Я хотела бы узнать, могу ли я съездить на могилы родных? В такой праздник я не могу не помолиться за их упокоение.

Бат-хан внимательно смотрел на нее темными, как ночное небо, глазами, и Мелек невольно смущалась под этим взглядом. Не то, чтобы ей был неприятен хан, напротив, как любая юная девушка, она находила предводителя ордынцев весьма красивым и умным, но столь пристальный взгляд немного пугал ее. Впрочем, не только на нее Батый смотрел подобным образом ― на каждого своего слугу. Вероятно, именно поэтому говорили, что Сын Неба может читать души людей ― таким взглядом только этим и заниматься надо.

― Можешь, ― сказал хан, заставляя Мелек выдохнуть от облегчения. ― Только выбери день до или после праздника. Во время своего торжества тебя лучше находиться здесь.

― Конечно, Великий Хан, ― Мелексима почтительно склонила голову. ― Благодарю вас. Для меня это очень много значит.

Батый кивнул. Мелексима была приятно удивлена тем, что ей разрешили отправиться на могилы родных, она рассматривала вариант того, что ей могли отказать. Но Бату дал свое согласие, и настроение девушки снова поднялось. За этим завтраком она позволила себе немного больше вольностей ― она шутила и смеялась, а еще лучше ей становилось, стоило увидеть ответную улыбку Батыя.

Когда Мелексима уже собиралась уходить, Батый внезапно попросил ее задержаться. Слуги внесли в шатер нечто, скрытое под тканью. Монголы появились бесшумно и так же ―раболепно кланяясь ― исчезли. Мелексима с детским любопытством посмотрела на внесенную вещь.

― Что это? ― спросила она, силясь угадать по очертаниям предмета.

― Сними ткань и посмотри сама, ― ответил Батый. Девушка кинула на него хитрый взгляд и аккуратно стянула ткань. Та упала к ее ногам, а девушка ахнула от восхищения.

Мелексима видела у бабушки подобную вещь ―ее называли бокка. Это был своего рода цилиндр высотой около полуметра и шириной около десяти сантиметров. Каркас изготовили из тонких прутиков и обтянули сверху шелком и парчой. Завершалась она плоской четырехугольной площадкой с султанчиком из перьев.

― Это мой подарок внучке великого Ганбаатара, ― сказал Батый, оказываясь рядом. Мелек даже не услышала, как он подошел ― она была пораженная красотой вещи, которую, как оказалось, ей подарили. ― Одень на Цаган Сара.

― Но, Великий хан…