Черноглазая (СИ)

― Приведите шаманку! ― с каким-то рыком приказывает хан. Те быстро кланяются и спешат позвать Буяннавч. Батый слегка встряхивает девушку, но та не приходит в себя.

Батый, признаться, немного растерялся. Он видел смерти, предсмертную агонию, видел пытки, но что-то поколебало его, стоило этой девушке потерять сознание.

Буяннавч появляется быстро и, завидев безжизненную Мелек на руках, оказывается рядом необычайно прытко для своего возраста.

― Что она ела? ― спросила женщина, помогая хану переложить девушку на кровать.

В еде яда не оказалось, да и хан чувствовал себя хорошо. Буяннавч провела осмотр на наличие физических повреждений, но Мелек была цела. Женщина осмотрела юрту, выискивая возможные причины потеря сознания, пока не заметила ветвь сирени, стоящую около стола.

― Возможно, все дело в сирени, ― предложила женщина. Хан стоял рядом с ними, возвышаясь как скала. ― Этот запах очень сильный, у меня в юрте много сирени. Но я запахов не чувствую, а Мелексима, очевидно чувствительна к ним.

Хан Батый приказал немедленно убрать сирень и открыл пошире полог, чтобы свежий воздух попадал в юрту. Буяннавч намочила небольшую тряпочку и положила на нос девушки, стараясь таким образом перебить запах растения.

― Почему же она тебе не сказала? ― спросил Бату, и шаманка уловила в его голове злые нотки. Впрочем, женщину это не напугало ―шаманы считались неприкосновенными, поэтому Бат-хан вряд ли прикажет ее казнить.

― Возможно, она не хотела навязывать свои проблемы, Великий хан, ― предположила шаманка. Она понимала, что Мелексима была несколько стеснительна, и могла для себя решить, что не стоит мешать шаманке делать ее дела. ― Но возвращаться в мой шатер ей нельзя, там очень сильный запах. Она может отдохнуть здесь хотя бы до вечера?

― Может, ― ответил Батый, практически не раздумываясь. Бледная и беспомощная Мелексима вызывало определенное желание защищать. Буяннавч кивнула на хана задумчивый, испытывающий взгляд, кивнула. Она поклонилась и вышла.

Батый посмотрел на спящую девушку, отмечая то, как болезненно она морщится, и вернулся к своим делам. У него был особенный подарок, который Бату собирался преподнести внучке Ганбаатара, но очевидно, с ним придется повременить.

***

Мелексима проснулась уже поздним вечером. Голова болела уже меньше, а завернувшись в теплые шкуры спать было очень удобно. Конечно, ханская постель не сравнится с постелью для подмастерья шаманки, хотя Мелек, как внучке великого воина, отвели вполне хорошее место. Да и на жизнь в этот месяц жаловаться было глупо ― Мелексима была всем довольна.

Девушка улыбнулась своим мыслям и легонько потянулась.

― Очнулась? ― раздался голос, и Мелек вспомнила, что находится в ханском шатре. Она резко выпрямилась, из-за чего голова снова напомнила о себе тупой болью, и нашла глазами Батыя. Тот сидел на подушках, что-то записывая.

― Простите меня, ― начала была Мелексима, но была прервана.

― Почему ты не сказала?

― Про что?

― Про сирень, ― спокойно отозвался хан.

Мелексима покраснела.

― Я не хотела причинять неудобства.

― Но все равно их причинила, ― констатирует Бату. Мелек смущается. Она пытается встать, но перед глазами все плывет, и ей приходится пару секунд сидеть неподвижно, ожидая, пока все встанет на места.

― Ляг обратно, ― приказал хан. Мелексима удивленно глянула на него, но Батый продолжал делать записи, словно ничего и не говорил.

― Но, Великий хан…

Батый кинул на ее один короткий взгляд, но это хватило, чтобы Мелексима послушно замерла на месте, сжимая пальцами шкуру, которой до этого укрывалась. Она хотела лечь обратно, но не могла себя заставить. В конце концов, все и так говорили о ее положение, не стоило добавлять людям пищу для сплетен.

― У тебя проблемы с выполнением приказов? ― спросил Бату, смотря на девушку. Мелексима тяжело вздохнула и легла обратно, натянув шкуру едва ли не до самой макушки. Но очень быстро девушке стало жарко, поэтому пришлось «вынырнуть обратно».

Батый с некоторым отстраненным любопытством иногда кидал на ворочающуюся девушку взгляды. Через минут десять она притихла, а еще через пять ― окончательно заснула. Бату не сдержался, бесшумно встав и так же бесшумно приблизившись к своей постели, которая на эту ночь была отдана Мелек. Присев рядом с девушкой, он легким движением слегка развернул ее с бока на спину.

Мелексима крепко спала, даже не проснувшись от такого действия. Батый внимательно разглядывал красивые черты лица, откинув короткую черную прядь. Она сонно приоткрыла губки. Она была красивой, Бату не мог этого отрицать ― чем-то похожая на их женщин, но перенявшая самое красивое из русской крови. Необычная. Да, кажется, это было самое верное слово.